Деннис Уитли - Шпион по призванию
Вздохнув, де Рубек поставил бокал на стол.
— Теперь, — сказал он, — отсутствие денег кажется мне абсолютно невыносимым. С каким бы удовольствием я показал вам вечерний город! Конечно, Гавр не сравнить с Парижем или Лионом, но и здесь есть премиленькие местечки. Очень жаль, что вы так скоро возвращаетесь в Англию и не сможете на них взглянуть.
— Ваше предложение весьма любезно, — отозвался Роджер, — но, к несчастью, в данный момент я тоже стеснен в средствах. Завтра, завершив дела, я получу определенную сумму, но с собой захватил всего луидоров двадцать на мелкие расходы и уже истратил больше половины на переезд и сегодняшние покупки.
Шевалье пожал тощими плечами:
— Двадцати-тридцати крон нам хватило бы отлично провести вечер, если вы согласитесь играть роль банкира. Но не забывайте, что я хозяин, а вы гость, и я возмещу вам все расходы, как только прибудут мои деньги, а если вы к тому времени уже уедете, то отправлю их в Англию.
Роджер колебался. Природная осторожность предостерегала его, что тратить последние деньги до продажи драгоценностей Джорджины — значит искушать судьбу, но он подумал, что, прокутив три фунта из оставшихся шести, сохранит необходимый минимум, а идея отметить первую ночь взрослой жизни кутежом в иностранном городе казалась в высшей степени привлекательной.
— Если двадцати крон будет достаточно, я к вашим услугам, — со смехом заявил Роджер.
Они встали из-за стола и, взяв шляпы и шпаги, направились к темной набережной.
Свернув на запад, де Рубек повел Роджера мимо Арсенала на узкую улочку де Пари и громко постучал в дверь высокого дома с закрытыми ставнями. Дверь открыл слуга с изрытым оспой лицом, в серой с серебром ливрее. Очевидно, он знал шевалье и проводил посетителей в холл, попросив подождать, пока он позовет хозяина.
Вскоре появился щеголеватый маленький человечек в небесно-голубом шелковом камзоле и белых панталонах.
— Ах, мой дорогой шевалье! — воскликнул он, изящно поклонившись и бросив быстрый взгляд на Роджера. — Какая радость видеть вас снова! Насколько я понимаю, вы опять при деньгах и пришли бросить вызов Фортуне за моими столиками?
— К вашим услугам, месье Трико. Мы намерены лишь слегка рискнуть, — небрежно ответил де Рубек. — Но прежде позвольте мне представить вам милорда Брука, сына знаменитого английского адмирала. Мне выпала честь показать ему достопримечательности Гавра, в том числе и ваше заведение, и мы рискнем одним-двумя луидорами просто для забавы.
Роджер счел бессмысленным отказываться от присвоенного ему титула, к тому же его восхитила ловкость, с которой де Рубек скрыл тот факт, что их кошельки весьма тощи.
Хозяин заявил, что гость может считать игорный дом своим собственным, когда бы он ни прибыл в Гавр, и проводил посетителей наверх.
На втором этаже располагался один большой салон, где собралось около тридцати мужчин, сгрудившихся вокруг четырех обитых зеленым сукном столов. Комнату освещали четыре десятка свечей, помещенных в канделябрах на столах и позолоченных панелях белых стен. Пол покрывал мягкий обюссонский ковер, а возле высоких, плотно занавешенных окон находились буфет с напитками и закусками и маленький столик с аккуратными стопками золотых и серебряных монет, за которым сидел мрачного вида мужчина. Царила тишина, нарушаемая звоном монет, шелестом карт и лишь изредка бормотанием кого-либо из игроков.
Де Рубек направился к кассиру, и Роджер извлек две гинеи. Угрюмый субъект выложил всего по семь крон и два франка за каждую, а в ответ на резкое замечание шевалье пожал плечами и добавил еще одну крону, что заставило Роджера обрадоваться опытному другу, способному защитить его интересы. Когда они направились к игральным столам, он сунул восемь крон в руку де Рубека, сохранив остальные деньги для себя.
Минут десять они прохаживались по залу, наблюдая за игрой. За двумя столами играли в vingt-et-un 34, а за двумя другими — в trente-et-quarante 35; два столика, ближайшие к окну, были отведены для высоких ставок, начиная с золотого полупистоля, в то время как за двумя другими столиками минимальной ставкой был франк. Роджера заворожило зрелище маленьких стопок двойных луидоров, луидоров и пистолей на столах с высокими ставками, так как он никогда в жизни не видел такого количества золота, но, не будучи игроком по натуре, даже имей при себе много денег, стал бы играть за одним из столов с низким ставками.
Обе игры были ему незнакомы, поэтому на вопрос де Рубека, в какой из них ему хотелось бы попытать счастья, Роджер ответил, что в trente-et-quarante, так как она казалась ему проще. Они заняли два позолоченных стула у стола с низкими ставками.
Быстро поняв принцип игры, Роджер начал ставить по франку на каждую партию и в течение четверти часа проигрывал и выигрывал попеременно, но шевалье воздерживался от игры, наблюдая за своим протеже. Он догадался, что молодой англичанин был новичком в игре, а новичкам нередко везет.
Его надежда оправдалась. За несколько минут маленькая стопка серебра Роджера заметно увеличилась. Де Рубек присоединился к игре в качестве партнера англичанина, но ставя не франки, а кроны и двойные кроны. Около часа им везло, затем Фортуна, казалось, повернулась к ним спиной — выигрыш начал иссякать, но следующие двадцать минут удача им сопутствовала. Они играли еще полчаса, потом де Рубек откинулся на спинку стула, сгреб свой выигрыш и сунул его в карман.
Роджер удивленно посмотрел на него, но шевалье улыбнулся и сказал:
— Продолжайте, если хотите, mon ami 36. Но я не стану далее испытывать судьбу и советую вам тоже остановиться, прежде чем эта непостоянная особа перестанет к вам благоволить.
Совет был хорош, и Роджер поздравил себя с таким любезным и разумным наставником. Пересчитав деньги, он обнаружил, что выиграл пятьдесят пять франков, и пожалел, что не играл на кроны, так как де Рубек, очевидно, выиграл в три раза больше, впрочем, у него не было оснований огорчаться.
Выйдя из-за стола, они направились к буфету, и шевалье, пришедший в отличное настроение, заказал и оплатил два бокала шампанского. Роджер слышал об этом вине, но никогда не пробовал, так как в Англии оно было роскошью и подавали его, как правило, на приемах у самых богатых представителей лондонского высшего света. Напиток показался ему слишком слабым, но пузырьки забавно щекотали нёбо, а по телу разливалось приятное тепло.
— Здесь не место отмечать наш успех, — заметил де Рубек, допив шампанское. — Как насчет того, чтобы засвидетельствовать наше уважение дамам?
Вино и удача в игре заставили Роджера смотреть на мир через розовые очки, и он охотно согласился, не думая о последствиях.
