Аркадий Вайнер - Карский рейд
Чаплицкий молча кивнул.
Лена настойчиво сказала:
— Но разве в этом память прошлому?
— И в этом тоже! — упрямо сказал Чаплицкий и неожиданно устало добавил: — Но я вас, Леночка, ни в чем не укоряю. Я бы сам охотно забыл свое прошлое…
Лена подошла ближе, положила руку ему на плечо:
— Петя, может быть, не надо забывать прошлое? Может быть, надо обо всем подумать по-новому?
Чаплицкий покачал головой:
— Не-ет… Я ничего передумать не могу. Мои воспоминания — как матрешки. Они вынимаются одно из другого. И уводят меня слишком далеко.
Лена бросила взгляд на измученное лицо Чаплицкого:
— Петя, вы чаю хотите?
— С удовольствием, Леночка.
Лена зажгла керосинку, поставила на конфорку старый железный чайник. И вернулась к разговору:
— Так что же вас не устраивает, Петр?
Чаплицкий пристукнул кулаком по столу:
— Решительно все. Бросать Россию я не хочу, а жить с большевиками — не могу.
— Почему? Разве честного человека не может волновать их идея свободы, равенства и братства?
— Да вздор это! — злобно бросил он. — Вздор! Я не хочу братства с чукчами! И там, где торжествует принудительное равенство, — нет свободы!
Чаплицкий зашагал по комнате, горячечно блестя глазами, быстро выкрикивая:
— А свобода напрочь исключает равенство, поймите это, Леночка! Пока я свободен, я всегда буду сильнее, умнее и богаче любого из них!..
Они долго молчали, пока Лена не произнесла печально:
— Тогда вы обречены. Они вас уничтожат… И будут по-своему правы…
— Мне это очень горько слышать от вас, Лена, — прошептал Чаплицкий.
Лена сняла с керосинки закипевший чайник, налила гостю чаю. Он сел к столу, сделал несколько жадных глотков. Лена тихо сказала:
— Но это неправда, Петя. Вы ослеплены ненавистью. Неужели вы верите в победу своего дела?
— Верю, — упрямо сказал Чаплицкий. — Хотя наши вожди — те, которые идейны, — безумны! А те, что умны, — безыдейны.
— Чего же вы хотите, Петр?
Чаплицкий снова встал, взволнованно прошелся по комнате, остановился напротив Лены, блестя глазами, неожиданно предложил:
— Лена, Леночка! Давайте уедем… через границу… Вместе!.. Я ведь так сильно… и так нежно любил вас… Я и там найду себе место… Мне одному больше невыносимо… Я так устал.
Лена покачала головой.
— Не хотите?.. А что же делать мне?.. Зря я к вам пришел, зря на вас обернулся…
Лена не поняла его:
— Почему, Петр?..
Чаплицкий тоскливо объяснил:
— Я как жена праведного Лота: обернулся на Содом, и вот — обращен в соляной столп…
Лена промолчала.
— Я видел вас несколько раз с этим комиссаром… Шестаковым, — резко сказал Чаплицкий. — Скажите мне прямо — это из-за него?
Лена неопределенно пожала плечами и снова ничего не ответила.
— Та-ак, та-ак… Понятно… понятно… — сбивчиво забормотал Чаплицкий. — Вот же у вас телефон, Елена… Позвоните, скажите ему… — Чаплицкий отошел к окну, сжатыми кулаками оперся на подоконник, разгоряченным лбом прижался к стеклу, шепча слова, как в бреду: — …скажите ему, что у вас прячется враг Советской власти… белогвардеец Чаплицкий… ваш бывший жених…
Лена молчала.
— Ну, что же вы? — истерически выкрикнул Чаплицкий. — Они высоко оценят такую лояльность…
— Что вы несете, Чаплицкий? Слушать противно! — взорвалась Лена.
Чаплицкий круто повернулся к ней:
— Почему же? Новые времена, новая мораль — сын на отца, брат на брата. Идеи дороже живых людей! Невесты предают своих женихов!
Лена долго, неотрывно смотрела на него. Потом разлепила пересохшие губы:
— Мне сейчас очень больно, Петр… Я вас тоже любила когда-то… — И добавила с мукой: — А вы… Вы горестный и кровавый шут…
Контрразведчик издевательски развел руками:
— Мы все шуты… на подмостках времен!
Лена взяла себя в руки. Показала Чаплицкому лесенку, ведущую на второй этаж:
— Приведите себя в порядок, умойтесь и ложитесь спать. Я постелю вам сейчас… — И так как Чаплицкий молчал, добавила непреклонно. — А утром уходите. Я больше не хочу вас видеть.
Чаплицкий поднял на нее потухшие глаза:
— Я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством. Через полчаса смена патрулей, и я уйду…
Лена не ответила.
Чаплицкий сказал горько:
— Но если вы сообщите Шестакову, что я был здесь, они поймают меня и убьют.
Он подошел к ней вплотную и с гримасой боли и ненависти добавил:
— Прекрасный сюжет: советская Джульетта сдает Тибальду из Чека своего Ромео! Прощайте!..
Лена со слезами на глазах бросилась вон из комнаты. Чаплицкий крикнул ей вслед:
— И запомните: моя кровь падет на вас! Запомните это! Падет на вас!..
Шестаков и Болдырев направились в Чека.
По дороге Болдырев говорил недовольно:
— Ну, и чего мы достигли? Только парня хорошего в лазарет уложили. Да еще двое раненых… И пальбу на весь город подняли.
Шестаков с ним не согласился.
— Это ты не прав, дорогой мой, — говорил он снисходительно. — Конечно, ребят жалко, что тут говорить. Да ведь и сам знаешь, как народ говорит: «Пошел на войну по голову чужу и свою захвати!». Как-никак шестерых бандитов мы положили?
Болдырев угрюмо кивает.
— Да двоих взяли… — продолжает довольно Шестаков. — Это раз… Во-вторых, убедились категорически, что в штабе засел предатель.
— А то раньше не знали, что он засел, предатель-то, — пробурчал Болдырев.
— Раньше мы предполагали, а теперь точно знаем. И мы его обязательно найдем.
— Найдем, — спокойно согласился Болдырев. — Куда он от нас денется…
Шестаков размышлял дальше:
— Тут что еще важно: теперь, после засады на «Пронзительном», враг знает, что мы его игру разгадали.
Нахмуренное лицо Болдырева немного разгладилось.
— Это факт, — сказал он довольно. — Теперь небось поостерегутся хватать любые слухи — вдруг снова ловушка? И вообще, когда враг опаску имеет, у него возможности вредить меньше. А то обнаглели…
Они вошли в помещение городского Чека, расположившееся в небольшой каменной усадьбе за глухим забором, бывшем имении купца Малодворова.
В одной из комнат русый вихрастый чекист лет девятнадцати настырно допрашивал диверсанта, который первый влез на борт «Пронзительного».
Арестованный был спокоен, развалившись в очень свободной позе на стуле, он развязно отвечал на хитрые вопросы следователя.
Чекист, видимо не очень довольный результатами своего расследования, с обидой доложил Болдыреву:
— Вот, полюбуйтесь, Андрей Васильевич: клянется-божится, что ничего про организаторов злодейского покушения на буксир «Пронзительный» якобы не знает…
