Сергей Шведов - Золото императора
– Долгов много у меня, – неожиданно произнес Руфин вслух.
– Это ты о чем? – не понял его Фронелий.
– Я виноват перед Фаустиной. А кроме того, я дал слово патрикию Кастрицию, что убью одного ненавистного ему человека.
– Это кого же? – полюбопытствовал Фронелий.
– Квестора Софрония.
– А я бы прибавил к нему магистра конницы Агилона, его тестя Арапсия, предавшего нас в Константинополе, и магистра Гумоария, так не вовремя перебежавшего на сторону Валента. А заодно придушил бы Петрония, уж слишком много на его руках крови моих друзей.
– Выходит, и у тебя долги? – усмехнулся Руфин.
– Ты, кажется, что-то задумал, патрикий? – насторожился Фронелий.
– Так ведь нам нечего терять, магистр, – спокойно сказал Руфин. – Ты сумеешь удержаться в седле?
– Почему бы и нет, – повел здоровым плечом Фронелий.
– В таком случае будь готов ко всему. – Руфин резко поднялся с земли и крикнул легионеру, стоящему неподалеку: – Эй, варвар, подойди.
– Бывают случаи, когда лучше быть варваром, чем римлянином, – последовал насмешливый ответ на латыни.
Фронелий захохотал, Руфин тоже не сдержал усмешки:
– Приятно встретить земляка вдали от родных мест. У меня к тебе просьба, легионер: найди магистра Агилона и передай ему, что я, патрикий Руфин, хочу его видеть.
– Первый раз слышу о таком магистре, – удивился легионер.
– Он перебежал на сторону императора Валента сегодня днем, – подсказал ему Фронелий.
– Ах, вы об этом, – брезгливо сплюнул легионер. – Его шатер в полусотне шагов отсюда.
– В таком случае держи плату за услугу. – Руфин снял шеи медальон на цепочке и бросил его земляку. – Он золотой.
– Вижу, – кивнул легионер. – Не извольте беспокоиться, патрикии, сделаю все, как велено.
Фронелий долго смотрел в спину уходящему римлянину, а потом обернулся к Руфину:
– Ты уверен, что Агилон захочет тебе помочь?
– Он захочет меня убить.
– Почему?
– Я знаю, что именно он сначала зарубил мечом Гермогена, а потом отравил бывшего префекта претории Набидия.
Ждать пленникам пришлось недолго. Посланный к магистру легионер вернулся в сопровождении самого Агилона. Видимо, бывший трибун, столь удачно изменивший императору Прокопию, не на шутку испугался за свою судьбу. И, надо признать, у него имелись основания для беспокойства. Гермоген был не просто комитом схолы агентов Валента, он был еще и близким другом тестя императора всесильного Петрония. А этот последний никогда не простил бы Агилону убийства своего верного соратника. В свое время Петроний и Гермоген отправили на тот свет немало константинопольских знатных мужей, обвиняя их в различных преступлениях. Многих они просто разорили под видом взимания налогов. Словом, Гермоген настолько хорошо послужил Петронию, что тот просто обязан был отомстить за его смерть.
– Чего ты от меня хочешь, Руфин? – зло зашипел Агилон, склоняясь к самому лицу своего злейшего врага.
– А ты разве не догадываешься, магистр? – усмехнулся патрикий. – Император Валент, согласно обычаю, обязан выслушать последнее слово приговоренных. И нам с магистром Фронелием есть, что ему сказать.
– И каким образом, по-твоему, я смогу вытащить вас отсюда?
– Нет ничего проще, Агилон. Никто не знает, что мы здесь. Договорись с охранниками, и они подыщут нам замену среди других пленных.
– Ты знаешь, в какую сумму мне это обойдется? – взъярился Агилон.
– А в какую сумму ты оцениваешь свою жизнь, магистр? – вежливо полюбопытствовал Руфин. – Речь сейчас идет именно о ней. Или ты рассчитываешь на доброту императора?
– Будь ты трижды проклят, патрикий, – процедил сквозь зубы Агилон и отошел.
Конечно, он мог бы просто убить Руфина и Фронелия прямо здесь, на месте, а потом заплатить охранникам за молчание. Но подобное убийство наверняка бы привлекло внимание многих. Чего доброго, могли бы найтись люди, которые стали бы выяснять имена убитых. А Агилон сейчас был не в том положении, чтобы навлекать на свою голову гнев императора. В сущности, он тоже являлся пленником, пусть и обласканным за свое предательство. Но почти наверняка в окружении Валента найдутся люди, которым есть что предъявить бывшему сподвижнику Прокопия, и они с большим удовольствием воспользуются любой его оплошкой. На месте Агилона Руфин выкупил бы опасных людей у легионеров, вывел их за пределы лагеря и там бы спокойно придушил. Патрикий нисколько не сомневался, что бывший магистр конницы выберет именно этот, почти безопасный для него путь.
Торг длился довольно долго, и Руфин уже начал терять терпение. Агилон оказался очень прижимистым человеком, а легионер-римлянин, судя по всему, не уступал ему в жадности. К тому же он успел сообразить, насколько важны два этих пленника для магистра-изменника. Дважды Агилон выказывал явное намерение прекратить торг и дважды возвращался с полдороги. Наконец стороны пришли к соглашению, и Агилон отправил одного из своих подручных за золотом. Руфину и Фронелию ничего другого не оставалось, как только надеяться и ждать.
Посланец вернулся с довольно увесистым кожаным мешочком. Агилон провожал уплывающее из рук золото такими глазами, словно у него вырывали из чрева печень. Зато легионеры остались довольны сделкой и даже помогли Фронелию и Руфину подняться с земли. Патрикий вдруг почувствовал в своей правой ладони рукоять кинжала и мгновенно сжал пальцы. Судя по всему, это был дар легионера-римлянина земляку. Руфин спрятал оружие в рукав туники и решительно шагнул вслед за Агилоном.
До рассвета оставалось все ничего, и бывшему магистру следовало поторапливаться. Руфин и Фронелий были слишком известными людьми, чтобы водить их по лагерю, освещенному кострами.
– Нам нужны кони, – тихо прошептал в спину Агилону молодой патрикий.
– Я уже отдал распоряжение, – столь же тихо отозвался тот.
И коней действительно привели. Но Руфин почти не сомневался, что сесть в седла им с Фронелием не позволят. Агилона сопровождали четверо подручных, вооруженных мечами. По меньшей мере одного из них предстояло убить Фронелию. От бывалого римского солдата следовало бы ждать и большего, но вряд ли раненое плечо позволит магистру пехоты проявить свойственную ему прыть. В себе Руфин тоже был не слишком уверен. Все-таки удар по голове не прошел для него даром, и он по-прежнему чувствовал слабость в ногах.
Магистра Агилона, облаченного в дорогой шерстяной плащ, никто из легионеров не посмел ни окликнуть, ни тем более остановить. Он практически без помех вывел пленников за пределы лагеря. Место было удобным как для бегства, так и для убийства. Агилон остановился на краю оврага и, резко обернувшись, выбросил руку вперед. Однако Руфин заранее приготовился к такому обороту дела. Кинжал предателя лишь слегка оцарапал ему шею. Зато удар самого патрикия оказался точен. Клинок, подаренный легионером, вошел Агилону прямо в сердце. Справа тоже раздался предсмертный хрип, но Руфину было не до покойника. Он резко обернулся и вогнал кинжал в живот еще одному потенциальному убийце, уже до половины вынесшему меч из ножен. Через мгновение этот меч перешел в руки Руфина. Левой рукой он метнул кинжал в горло варвара, державшего в поводу двух коней, а потом прыжком настиг своего последнего врага и обрушил на его голову меч. Все это было сделано настолько быстро, что Фронелий едва успел придержать коней, рванувшихся было в сторону. Руфин бросился ему на помощь, и общими усилиями они сумели обуздать норовистых жеребцов.
