Алексей Кулаков - Оружейникъ
– Ну а дальше действуем как обычно.
– Сделаем, командир. Это… Я вот не понял – а зачем мы с того книжника деньги стребовали? Даже прямо и не знаю, в мелочи такой мараться. Какой с того толк? Как-то оно… того. – Гриша покосился на своего спутника и все же договорил: – Противно.
– Это хорошо, что противно, значит, правильный ты человек. А деньги? Да выкинь ты их, и всех делов.
Григорий вначале и не понял, что он такое услышал. Потом все же понял – но не поверил собственным ушам, услышавшим такую дурость. А когда поверил, то опять ничего не понял.
– Я как-то… это что с ними надо сделать?
– Хочешь – выкинь или на бедность кому подай. Мне с этого пана тайник его был нужен, а деньги – это так… пыль в глаза пустить.
– Пыль?
– Ну чтобы он нас за грабителей принял и в бега не кинулся. Вспомни, как этот букинист радовался, когда ты его брошюрки с журнальчиками переворошил да раскидал в поисках банкнот?
– Так ты же не сказал, что именно мы ищем, я и подумал…
Перед тем как ответить, Александр осторожно отклеил свою шикарную бороду и с наслаждением почесал подбородок, после чего вернул все на место.
– И он так же подумал. Помнишь, как ты его тряхнул, когда ничего не нашел? Вот тогда все его сомнения и пропали.
– Точно! А я-то думаю, чего это он такой покладистый сразу стал? – Замолчав ненадолго, Григорий досадливо качнул головой. – Эхма, не та у меня сноровка.
– Пока не та, а потом, глядишь, и наловчишься. Кстати насчет сноровки – я по этому поводу кое-что придумал. Сделаем так…
Когда Александр закончил излагать свою идею, его спутник в сомнении пожал плечами, но все же утвердительно кивнул – в этот раз ведущим будет он, а князь у него на подхвате. Послушав еще немного Александра, его напарник непроизвольно хохотнул, после чего тут же, так сказать, не сходя с места, нецензурно выразил свое восхищение многогранной натурой командира:
– Ну, Александр Яковлевич! Горазд, ой горазд ты на выдумку. Я про такое и не слыхивал!
– Сможешь?
– Обижаешь, командир!
В квартиру они зашли до смешного просто – честно ответили, что их прислал господин Альберт Любашенко, так как сам он принять их груз не смог. Когда заветная дверка немного приоткрылась, блеснув в полутьме подъезда серебристой змейкой предохранительной цепочки, Григорий продемонстрировал свою ношу – большой, пухлый и даже вполне увесистый на вид пакет, крест-накрест перевязанный толстым шпагатом, лаконично пояснив:
– Из Кракова.
Секунд на пять застыв в недвижимости, дверь медленно закрылась – с тем чтобы гостеприимно распахнуться во всю ширь. Стоящий на пороге человек еще раз внимательно и с подозрением осмотрел нежданных курьеров, сам себе кивнул и отступил в сумрак прихожей, приглашающе прошелестев напоследок:
– Проходите.
Попав внутрь, князь первым же делом огляделся, а услышав тихий шлепок за спиной, развернулся и успел подхватить и аккуратно уложить оседающую в беспамятстве тушку привратника, попутно проверив ее на наличие вредных для здоровья предметов. Скинув верхнюю одежду прямо на истертые половицы пола (хотя Григорий умудрился и тут проявить бережливость, уложив свое пальто прямо на отдыхающего его стараниями человечка), напарники переглянулись и быстро организовали себе полумаски из нашейных платков, после чего Александр сделал приглашающий жест.
Хха!
От переизбытка усердия Гриша едва не пробил насквозь чахлую дверь гостиной – до того он спешил познакомиться с революционерами Царства Польского. Пять человек, рассевшихся вокруг небольшого круглого стола, удивленно повернули головы и тут же удивленно застыли, услышав неожиданное приветствие:
– Добрый вечер, господа хорошие!
Следующие пятнадцать минут Александр молча стоял и слушал, время от времени непроизвольно морщась. От досады. Людвик Крживицкий покинул и Варшаву, и Российскую империю еще вчера (но утренним экспрессом, хотя бы тут книжник их не обманул), и пообщаться на разные темы им теперь ну никак не светило. Да и Григорий… он, надо отдать ему должное, вполне добросовестно пытался копировать манеры своего друга и поначалу общался с людьми, сидевшими вокруг овального стола, достаточно вежливо. Примерно минуты две или даже три. Но склонить их к сотрудничеству так и не смог – те отошли от первоначального оцепенения и даже имена называть отказывались, а ежели не были бы так качественно упакованы, то и кинуться в драку не постеснялись бы. Особенно посверкивал глазками один пожилой человек, вроде как из профессуры (по внешнему виду) – прямо так и рвался отовариться хорошей плюхой или зуботычиной. С него и начали, вот только едва Григорий вытащил из его рта кляп, как тут же ему пришлось уклоняться от плевка… Разумеется, своего профессор добился и уже через мгновение в полубессознательном состоянии завалился набок вместе со стулом, к которому был привязан. От огорчения таким к себе пренебрежением (а также от волнения) Григорий начисто забыл все, что они перед этим планировали, и начал импровизировать. То есть вспомнил все свои навыки унтер-офицера первого взвода Олькушского погранотряда в такой дисциплине, как «полевой допрос захваченного нарушителя». После чего переместил четверых в соседнюю комнату, а пятым, самым невзрачным (и испуганным) на вид, занялся вплотную. При таком подходе к делу совсем неудивительно, что нужная князю информация полилась полноводной рекой, но он-то ведь планировал все немного иначе! Поиграть на нервах (и здоровье – так, совсем немного), устроить маленькое представление с как бы жестокой смертью одного из присутствующих. После чего убедить подписать обязательства о сотрудничестве с разведкой Австро-Венгрии и завизировать по паре расписок на брата – в получении значительных и не очень сумм. В итоге получилась бы натуральная золотая жила для подполковника Васильева – тот бережно и рачительно разрабатывал бы ее пару лет, рос в чинах и наградах и при всем этом был должником Александра. Не получилось, увы. Конечно, жандарму и типография будет в радость… А вот сдавать тайник в букинистическом магазине князь передумал. Слишком много подарков зараз – это тоже плохо. Да и себя светить не хотелось. Михаил Владимирович сразу догадается о том, кто побывал у пана Любашенко, уж тот молчать не станет.
«В отличие от этих господ им распространяться о том, что они сами же сдали свой копировальный центр, будет как-то не с руки. Еще партийный авторитет пошатнется, начнут предателями считать… Н-да. Хотел как лучше, вышло как всегда. Первый блин у Гриши получился даже не комом, а… черт! Опять профессору прилетело».
