Джайлс Кристиан - Кровавый глаз
В суматохе мне удалось схватить клинок, и я крикнул:
— Сюда, Сигурд!
Ярл выхватил у меня меч и с ревом набросился на людей Эльдреда. Мне уже приходилось видеть, что скандинав не ведает страха смерти, если у него в руках оружие. Мне в лицо вонзился чей-то локоть, и кровь хлынула так, что ослепила меня. Я наткнулся на груду зловонных внутренностей, поскользнулся и постарался удержаться на ногах под градом ударов коленями и сапогами. Каким-то образом мне удалось выбраться в темный угол зала, где солома была испачкана испражнениями умирающего норвежца, добавлявшими свою вонь к запаху дыма, дерева, крови и сладкого меда.
Бьярни и Бьорн находились в самой гуще англичан, кололи и кромсали их столовыми ножами, отчаянно стараясь расчистить место для работы мечом. Флоки Черный пригнулся, ушел от рубящего удара, а затем рассек клинком горло противника. Улаф с такой силой рубанул англичанина топором, что рассек его пополам до самого пояса.
Я дрожал, стоя у стены и вытирая с лица кровь липкими руками. Какое-то мгновение назад мы сидели за столом Эльдреда, теперь скамьи стали скользкими от крови, а зал наполнился безумием. Люди кричали, в полумраке стоял запах распоротых внутренностей и смерти. Затем, подобно убежавшему вареву, выплеснувшемуся из котла и загасившему огонь, бой достиг пика и затих. Наступила тишина, нарушаемая лишь судорожным дыханием. Скандинавы и англичане разделились на окровавленные кучки. Пол между ними устилали убитые.
— Бросайте оружие, язычники! — прорычал Эльдред. — Довольно убивать друг друга!
Он вышел из схватки без единой царапины и сейчас стоял в середине строя англичан, который все больше раздувался. Новые и новые воины входили в затянутый дымом зал через дверь, скрытую занавесями с изображением Христа.
— Сигурд, на улице полно этого козлиного дерьма, трахающего троллей, — тяжело дыша, произнес Улаф и указал на главный вход, где теперь благодаря Свейну Рыжему не было двери.
Кормчий с невозмутимым лицом повернулся к Сигурду и заявил:
— Но моя жена вселяет мне в живот больше страха, чем все эти англичане.
— Свейн, чем ты там занимался? Вязал платок для своей матери? — спросил Сигурд, бросив взгляд на толстую дубовую дверь, лежащую на полу, покрытом соломой.
Светлая борода ярла была перепачкана кровью, но не его собственной.
— Никто не должен войти с той стороны, ты меня слышишь? — заявил предводитель, и Свейн угрюмо кивнул. — Улаф и Олег, вы стоите рядом с Рыжим. Если я увижу у себя за спиной англичанина, то вам придется возвращаться к своим женам вплавь.
Трое скандинавов расправили плечи и застыли на пороге зала, своими мечами приглашая англичан шагнуть навстречу смерти.
Люди Эльдреда выстроились во внушительную линию шириной во весь зал и глубиной в три человека. Это были не только крестьяне и ремесленники. Часть англичан составляли воины, хорошо вооруженные, с добротными мечами и шлемами, кое-кто даже в кольчуге, хотя у большинства имелись лишь кожаные доспехи. Эти люди умели убивать, и Сигурд это понимал. Несомненно, он также уразумел и то, что западня, в которую мы попали, была тщательно подготовлена.
— Сегодня ночью мы будем пировать в Валгалле! — крикнул ярл.
Его люди дружно повторили это слово:
— Валгалла! Валгалла! — и принялись выбивать мечами о щиты ритм смерти.
Я ухватился за гладкий деревянный столб и с трудом поднялся на ноги. Тут Сигурд повернулся ко мне, и я почувствовал стыд за то, что прятался в темном углу словно мельничная мышь.
— Этот мальчишка тут ни при чем, Эльдред, — громко проговорил ярл. — Мы убили его родных и забрали юнца с собой.
Я вышел из тени и вытер липкие от крови руки о штаны. Меня трясло.
— Он носит на шее изображение вашего лживого бога, — заявил Эльдред и скривил рот, демонстрируя отвращение.
Сигурд поднес руку к шее и обнаружил, что амулет, изображающий Одина, исчез. Он был потерян в бою, но я подобрал его с пола, и теперь эта штучка висела у меня на груди. Глаза Сигурда сверкнули, рот растянулся в волчьем оскале.
— Парень, передай Одину, что мы сегодня воздадим ему славу, — сказал он.
— Обязательно передам, Сигурд, — ответил я и шагнул к нему.
Предводитель скандинавов снова повернулся лицом к врагу. Полумрак зала наполнился лязгом оружия, словно Рагнарок, Суд богов, уже начался.
Глава шестая
Олег отшатнулся от двери и схватился за стрелу, торчащую из глаза. Эйульф лежал в луже крови, фонтаном бьющей из рассеченной артерии на бедре, белый как снег среди алой соломы. Однако англичанам не удалось проломить строй северных воинов. Они потеряли многих от рук скандинавов, этих посланцев смерти, чье мастерство владения мечом вызывало восхищение. Я стоял рядом с Улафом, готовый с мечом и щитом шагнуть вперед, если падут он или Свейн.
— Мы не можем потерпеть поражение, когда на нас смотрит Отец всех, — заявил Улаф и плюнул на занавес у распахнутой двери. — Мы уже изрядно нашумели здесь. Он должен был нас заметить. Рад, что ты с нами, парень, — добавил он.
Я стиснул рукоятку меча так, что побелели костяшки пальцев, крепче ухватил ручку щита, обтянутую кожей, и почувствовал, как напряглись жилы на руке. Я принял решение умереть вместе с этими людьми, теми самыми воинами, которые сожгли мою деревню и отняли у меня свободу. Я не раздумывал ни мгновения. У нас оставалась только смутная надежда остаться в живых и поразить коварного олдермена, но скандинавы угощали друг друга мрачными шутками. Они наполнили зал Эльдреда воинской доблестью. Мне оставалось только перевести дыхание среди зловония смерти.
— Выходи, олдермен! — прорычал Сигурд, тяжело дыша, и сплюнул сгусток крови. — У нас хватит железа для всех вас!
Я украдкой взглянул на строй англичан и увидел в глазах воинов первой линии семена сомнения. Неуверенность делала их движения осторожными. Перед ними лежали убитые товарищи, но за спинами этих людей стояли те, кто еще не видел крови. Они криками призывали передних идти вперед. Я почувствовал, что баланс сил начинал колебаться. Норвежцы не видели выхода и принимали смерть, даже призывали ее. Англичане, полагавшие, что им предстоит легко расправиться с ничего не подозревающими противниками, теперь чувствовали в застывшем воздухе запах собственной смерти, наполняющий их страхом.
Враги опять сошлись.
«Вот та самая кровь, о которой предупреждал старик годи», — подумал я и глянул на Асгота, который стоял во втором ряду и тыкал копьем в лица англичан.
Его собственное лицо было искажено яростью и жаждой крови. Он был похож на волка, пусть старого, седого, уже прожившего свои лучшие годы, но сохранившего острые клыки и когти.
