От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
Он предложил Чан Кайши проект закона, призванный превратить центральное правительство из органа партии Гоминьдан, каковым оно формально и являлось, в коалиционное, с участием КПК и распространяющее свою власть на весь Китай. Законопроект даже содержал короткий Билль о правах. При этом в тот момент коммунистические представители казались Маршаллу более сговорчивыми, чем лидеры Гоминьдана.
Маршалл 4 февраля докладывал Трумэну, что «дела идут в целом благоприятно». Политический консультативный совет шел по пути «принятия демократических реформ», и заключение соглашения об объединении вооруженных сил казалось не за горами.
Меж тем Трумэна больше волновало советское военное присутствие в Китае, откуда Москва обязывалась вывести войска до 1 февраля. «В начале февраля 1946 года Россия начала создавать проблемы в Маньчжурии, – писал президент. – Судя по доходившим до меня донесениям, русские намеревались использовать обещанный ими уход из Маньчжурии как рычаг для получения широких привилегий в этом стратегически важном районе». Особенно не нравились вывоз из Маньчжурии японского промышленного оборудования и переговоры о создании совместных советско-китайских компаний. 11 февраля Кеннан отправит в НКИД представление на этот счет.
И получит 4 марта ответ: «В ответ на Ваше письмо от 11 февраля относительно переговоров между китайским и советским правительствами по вопросу о бывших японских промышленных предприятиях в Маньчжурии сообщаю, что указанные переговоры касаются вопроса о создании китайско-советских акционерных обществ по эксплуатации части предприятий, которые обслуживали нужды японской Квантунской армии и которые, вследствие этого, являются трофеем Красной армии, разгромившей японскую Квантунскую армию.
Поскольку дело идет о трофейном имуществе, нельзя согласиться с высказанным в Вашей ноте предположением, что обсуждаемый в процессе советско-китайских переговоров вопрос непосредственно связан с проблемой репараций с Японии, так как вопрос о репарациях подлежит отдельному рассмотрению от вопроса о военных трофеях.
Нельзя также согласиться с утверждением, что создание вышеупомянутых китайско-советских акционерных обществ может привести к установлению исключительно китайско-советского контроля над всеми промышленными предприятиями в Маньчжурии, так как в ведение китайско-советских акционерных обществ, как уже указывалось выше, переходит только часть промышленных предприятий. Что касается заявления о том, что вышеуказанные советско-китайские переговоры якобы являются дискриминацией в отношении американцев и противоречат принципу „открытых дверей“, то, как видно из предыдущего, такое заявление лишено всякого основания».
Маршалл 9 февраля написал Трумэну, что Маньчжурия находится в «состоянии абсцесса», и поведал о своих словах китайскому министру иностранных дел: «Китай должен продолжать свое запланированное объединение как можно быстрее, чтобы устранить нынешнюю уязвимость перед советским нападением, угроза которого существует до тех пор, пока в Китае остается отдельное коммунистическое правительство и отдельные коммунистические вооруженные силы.
Чан Кайши не должен брать на себя никаких обязательств, формальных или неформальных, перед Советским Союзом, признающих претензии последнего на то, что его военная добыча будет заключаться в требуемых экономических уступках… Время работает против Советского Союза, поскольку чем дольше его войска остаются в Маньчжурии, тем очевиднее он предстает как сознательный нарушитель договора в глазах всего мира».
Маршалл рекомендовал Трумэну: «Мне кажется, что наше правительство вскоре должно будет сделать для Китая в этом вопросе больше, чем просто давать советы… Мы должны как можно быстрее развязать себе руки, чтобы нейтрализовать неизбежные взаимные обвинения с Россией, подобные тем, которые сегодня звучат в отношении британских войск и Греции. Я имею в виду, что мы должны ликвидировать „китайский театр военных действий“ и на его месте оперативно создать военно-консультативную группу. (Ведемейер по моему настоянию фактически, но неофициально организует эту группу в Нанкине.) Кроме того, в этой связи мы должны вывести из Китая всех морских пехотинцев, за исключением ряда разведывательных и транспортных подразделений, а также некоторых хозяйственных и местных охранных служб».
Президент одобрил представленный Маршаллом план действий и дал указание ОКНШ подготовить документ о создании военно-консультативной группы по Китаю.
Меж тем Маршалл отправился в Северный Китай, где встречался с командующими армий Компартии. Трумэну он докладывал, что «удалось добиться общего понимания во всем регионе целей прекращения огня и механизмов, которые были созданы для его осуществления». Тогда же в Яньане состоялась встреча Маршалла с Мао Цзэдуном.
Маршалл решил, что настало время вернуться в Вашингтон для личных консультаций с Трумэном и с различными министерствами. Маршалл появится в Белом доме 15 марта и проведет несколько продолжительных бесед с президентом. «Однако после отъезда Маршалла из Китая Чан Кайши наложил такие жесткие ограничения на полномочия групп по прекращению огня, которые должны были войти в Маньчжурию, что они не могли функционировать, – замечал Трумэн. – В результате в нескольких районах Маньчжурии вновь вспыхнули и быстро распространились боевые действия».
Гражданская война станет неизбежной, В 1949 году она приведет к триумфу Компартии Китая.
Нюрнберг
Последним из обвинителей в Нюрнбергском трибунале должен был выступать Руденко. Но шедшая уже много недель работа над текстом никак не заканчивалась, тем более что теперь редактором выступал сам Сталин. Очередной вариант речи Руденко вызвал серьезные нарекания. Сочли, что там мало доказательств заблаговременной подготовки Германии к нападению на СССР, упоминался лишь «План Барбаросса». Было решено поднять подготовку речи и руководства деятельностью советской делегации на процессе на новый уровень.
Политбюро ЦК ВКП(б) 6 января приняло решение о создании еще одной комиссии под председательством секретаря ЦК ВКП(б) Жданова, члены – В. Н. Меркулов, К. П. Горшенин, И. Т. Голяков и В. С. Абакумов.
Перед ней была поставлена задача найти – в том числе через военнопленных румын и венгров – доказательства существования задолго до июня 1941 года соглашений союзных немцам стран с Берлином о нападении на СССР, а также уточнить показания немецкого генерала Бушенгагена о таких же договоренностях между Германией и Финляндией. Вскоре в ЦК ВКП(б) Ждановым был направлен на согласование сильно переработанный текст вступительной речи Руденко.
17 января выступил главный обвинитель от Франции Франсуа де Ментон. Он подчеркнул, что в задачу процесса входит не только свершение правосудия:
– Мы обращаемся лицом к будущему в большей мере, нежели к прошлому.
Затем в дело вступили французские обвинители, что оставляло еще немного времени советским участникам процесса.
К февралю были подготовлены для представления Трибуналу советскими обвинителями более 520 документальных материалов. Среди доказательств были подлинные германские документы, приговоры военных судов, более 60 сообщений ЧГК, советской Государственной чрезвычайной комиссии, правительственных комиссий Польши, Чехословакии, Югославии, кинофотоматериалы, вещественные доказательства. Обвинители от СССР использовали также документы, имевшиеся в распоряжении американской и других делегаций.
Руденко произнес свою вступительную речь 8 февраля. Сильных слов не пожалели.
– Впервые в истории человечества правосудие сталкивается с преступлениями такого масштаба, вызвавшими такие
