Три побега из Коринфа (ЛП) - Маковецкий Витольд
Суровое лицо Меликла покраснело. Меликл хотел что-то сказать, но он сдержал слова, готовые были сорваться с его губ. Он задумался на мгновение. — Хорошо, он сказал: — Итак, пойдут: Ксенон, Полиникос, я, Тиреос… и Софрониск, сын Теофраста.
—Теофраста, ареопага и члена высшего совета Милет?
— Да, Софрониск — его сын.
— А он что, твой друг Меликл.
— Он самый мудрый молодой человек в Милете. Он говорит на финикийском, халдейском и сирийском языках, так же свободно, как и на своем родном.
— Да, говорят, он дошел со своим отцом до самого Вавилона.
— Он мне не очень нравится, — сказал Диомен, — он медлителен, нетороплив, как будто ему больше пятидесяти лет.
— Но его слова не подводят, как этрусское оружие, и его советы всегда мудрые. Он принимает решения осмотрительней, чем обычные люди его возраста.
— Ладно, решай сам. Кто еще?
— Демодокл Самосский.
— По крайней мере, он красивый парень и приятный, веселый товарищ.
— Он, ведь, самый лучший лучник, какой лучник! На Играх в Самоссе он всегда выигрывал первые призы.
— Тогда Демодокл Самосский. И далее?
— Близнецы Ликон и Диликон, — все засмеялись.
— Я знал, Меликл, что ты возьмешь их. Правда, умом тебе они особо не помогут, но кулаками еще как. Это же Геркулесы! У них плечи как у медведей, а головы как у курицы. Странно, как уживается такой разум с такой силой.
— Но за Меликлом они пойдут в огонь и воду, — сказал Полиникос, — это, же он освободил их от рабства.
— Мне придется взять с собой этих медведей. Если я этого не сделаю, они очень расстроятся, и в отчаянии натворят что-нибудь. Хорошо. Полиникус, ты, Ксенон, Тиреос, Софрониск, Демодокл и Медведи-Близнецы, всего восемь.
— Больше нам людей не нужно. Как обычно, девятым с нами пойдет рулевой.
Диомен покачал головой.
— Но он просто одинокий пожилой мужчина. Остальные все новички, за одним исключением. Тебя, Ксенон. Тебе бы подошло что-нибудь на голову, и не только шлем, а венок получше!. Такой как у Калиаса, например.
— О, Калиас. Я тоже подумал о нем, но где его сейчас найдешь? Правда, он мог бы нам пригодиться потому, что не только силой и храбростью иногда можно добиться желаемого.
— У человека дела всегда идут нормально, когда рядом хорошие друзья и верные мечи, — сказал Ксенон. — Ради всех богов, Диомен, если бы вы увидели своего сына в той битве там, в Коринфе! Я сам сражался неплохо и мне нечего стыдиться. Но прежде чем я одолел одного стражника, Полиникос расправился с двумя, а затем бросился на остальных и разбросал их, как мусор. Они бежали так, что затолкали друг друга в дверях, а он все еще доставал их своим мечем. Вот это было зрелище, Диомен! Пока я жив, я не забуду такого.
Старый офицер просиял. Он с энтузиазмом посмотрел на сына.
— Доставал их своим мечем, говоришь?
— Да, Диомен! Наш учитель фехтования в Египте, старый Евтихиан, захлопал бы в ладоши от восторга. В конце концов, это он научил его тому самому удару, которым Полиникос сразил Терпноса. Знаешь, мы всегда называли его ударом Евтихиана.
— Я знаю, — грудь Диомена раздулась от гордости. Но это сложный удар для того, кто его наносит. Не каждый может это сделать.
— Но это же, Полиникос! Он почти как Ахиллес, но, я ничего не знаю о твоих друзьях, но если они похожи на Полиникоса, я готов был бы пойти с ними, даже до Колхиды.
— Как Ясон, за золотым руном.
— Если бы только за золотым руном!
Когда Диомен сказал это, он снова нахмурился, и все разговоры прекратились. Ведь встреча уже закончилась, и время пошло. Сам Меликл должен был подготовить корабль к отплытию, а Тиреосу он приказал быстрее сбегать к своим друзьям и сообщить им новость об отплытии. К Софрониску тоже должен был пойти один из них.
— Итак, до завтра, — сказал Меликл, — как только рассветет, все пусть приходят на мой корабль в порт с оружием: шлемом, броней, мечем и щитом – как будто идут на войну. Мы отплывем на рассвете.
Диомен остался в комнате один. В этот момент в мегарон вошла Анита. Ей не разрешалось присутствовать, когда разговаривали мужчины. Но сейчас она вышла и посмотрела на отца беспокойными глазами.
- И что? Ты отговорил их? - спросила она трепещущим голосом.
Диомен пожал плечами.
— О нет, они уезжают завтра.
Аните сложила руки.
— И ты не мог остановить их, отец? Хотя бы задержать? Полиникос вряд ли тебя бы послушался, а Меликл ведь твой зять.
Старый офицер покачал головой.
— Я бы, доченька, возможно, мог отговорить даже Полиникоса. Да, конечно. Но это было бы не совсем справедливо к этому мальчику, и этим карийцем в Коринфе. Жаль, что он кариец, полукровка, очень жаль, но это всё равно было бы несправедливо. И поэтому я их не стал отговаривать. Ты меня понимаешь, Анита?
— И что теперь будет, отец?
— Пусть делают, что задумали Я отдал им все деньги на вояж, но завтра я взыщу с моего правителя, с Поликрата, задолженность по жалованью, и куплю двух бычков. Одного мы принесем в жертву Посейдону, другого Аресу. За их счастливое возвращение.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Море было спокойным и гладким, словно зеркало. Не предвиделось ни малейшего ветерка, небо отливало синевой и на нем не было ни облачка, а на море ни малейшей ряби. Корабль Меликла плыл только на веслах, бесполезный парус беспомощно свисал и отбрасывал тень на корабль. Солнце нещадно палило.
— Завтра будет также, как сегодня, — сказал старый рулевой Коройбос.
— Жаль, что мы идем слишком медленно, пользуясь только веслами.
— И мы все устали, — сказал Софрониск, — у меня, по крайней мере, руки одеревенели.
— Хорошо, — ответил Меликл. — Мы немного отдохнем. Мы уже и так прошли больше половины пути..
Хлюпанья весел прекратились. Гребцы потянулись, распрямили позвоночники и потерли руки.
— Жалко, что я такой слабый, — сказал Софрониск, — и от меня мало пользы. Мне стыдно. Я вообще не гожусь ни для гребли, ни для парусов. Ты знаешь Меликл, иногда мне кажется, что у тебя самая прекрасная жизнь, ты всегда на корабле, всегда в пути. Что может быть лучше?
