Золотой раб - Пол Андерсон
Прошла ночь.
Утром Эодан увидел, что Флавий снова говорит с Виккой. Она казалась более оживленной, чем в прошлый раз – клянусь всеми жестокими богами, как она хороша! – и на мгновение на ее лице появилось радостное выражение. Эодан оставался на юте с Деметрием, пока не кончилась его вахта.
Много часов была видна только вода. Ветер стих, и пустой парус обвис; скрип весел действовал на нервы. К полудню стало очень жарко, экипаж разделся. Эодан остался в тунике. Из каюты вышла Викка и сидела одна в тени, но он не подошел к ней.
Солнце так ярко светило в море, что другая галера намного поднялась над горизонтом, прежде чем впередсмотрящий крикнул о ней. Эта галера тоже шла на восток. Эодан напрягся.
– Подготовиться к повороту! – сказал он.
– Эй вы там, внизу, лентяи! – взревел Тьёрр. – Гребите! Вы гребете к своему богатству.
Эодан сам взял рулевое весло. Безумно медленно преодолевались мили. Он подумал, что, если построит себе галеру на севере, она не будет такой тяжелой и круглой – да, открытые палубы, где можно грести под небом…
– Большая, – сказал Деметрий. – Слишком большая, чтобы тебе понравиться.
Пот блестел на его носу, в глазах тревога.
Эодан чувствовал, что старый капитан прав. Корабль, к которому они приближаются, в полтора раза длинней, и его надводный борт возвышается над их галерой. Но тарана у него нет, нет и военных машин, насколько он может видеть, хотя эти машины он знает только по описаниям. И в последние дни в нем накопилось слишком много гнева. Его нужно как-то выпустить.
– Мы приблизимся, – сказал он. – Но пока еще ничего не решили.
– Мы снова решим улизнуть, вот что мы сделаем, – пробормотал Квинт на главной палубе. – Не только тиран, но и трус, этот наш капитан.
Один или два человека украдкой кивнули.
Но корабли продолжали сближаться. Капитан второй галеры крикнул:
– Эй, там! Это «Бона Деа» из Потуолы [Бона Деа, Благая богиня – в римской мифологии богиня плодородия, здоровья и женщин. Потуола – древний город в Италии, в Кампании. – Прим. пер.], идем в Милет с грузом вина. А вы кто?
Эодан повторил старую ложь.
– Что ж, – ответил капитан, – в таком случае посторонитесь, дайте нам пройти.
– Я плыву, где хочу! – крикнул в ответ Эодан.
– Подойдешь ближе, и я решу, что ты пират.
– Думай что хочешь!
Корабли сближались. Эодан хладнокровно ждал, пока не услышал сигнал тревоги и топот бегущих ног. Тогда он передал весло рулевому, ухватился за снасти и поднялся в воронье гнездо. Он теперь был достаточно высоко и близко, чтобы увидеть другую палубу. Он считал матросов, выбегавших и разбиравших оружие у капитана. Пятнадцать. А у них вместе с ним самим шестнадцать!
Конечно, это означает, что придется вооружить гребцов, но… Он обхватил ногой мачту и скользнул вниз с криком:
– Хау-хау-хау! Разобрать оружие!
Люди на палубе взревели. Тьёрру пришлось сбросить в люк слишком нетерпеливого гребца, чтобы весла двигались. Эодан подозвал двух человек и показал на Флавия и Деметрия.
– Свяжите их! – приказал он.
Флавий протянул запястья.
– Боишься, что мы вдвоем нападем на твою банду с тыла? – спокойно спросил он.
– Я не доверю вам женщин, – ответил Эодан.
Он надел на голову мягкую прокладку, а потом шлем Деметрия. О, дикие боги войны, у него на голове снова шлем!
– Сюда! – крикнул Тьёрр. – Сюда, вы, побитые молью обезьяны!
Палуба скрипела под тяжестью изготовленной им абордажной доски.
Над поручнем другого корабля заблестели острия копий. Капитан стоял в шлеме с плюмажем, в начищенном нагруднике, и смеялся над горсткой людей Эодана.
– Значит, это мятеж рабов, – сказал он. – Ну, приходите, приходите! Мы дадим вам здесь работу на вашем пути к арене.
Эодан мрачно посмотрел на своих людей и подумал о десяти гребцах внизу. Это не бойцы. Вон хнычет тощий седобородый. Он никогда и не подумал бы о том, чтобы стать пиратом. Лучшим из них был Нарсес, но Нарсес сейчас на дне моря. Что ж, они с Тьёрром будут делать, что смогут, потому что сейчас отступать уже поздно. Даже если они струсят и повернут, вторая галера будет их преследовать, а у нее больше гребцов.
Он видел у каюты Викку и Фрину. Они молча держались за руки в том таинственном горе, на которое способны все женщины. Он пошел к ним, надевая шлем.
– Оставайтесь за дверью, – сказал он. – Если мы потерпим неудачу, делайте, что сможете.
Он посмотрел на Викку и улыбнулся – он не думал, что на это способен.
– Все будет хорошо, – сказал он на их языке. – Ты всегда была моей удачей.
Она подняла кулак и прикусила костяшки, и Фрина увела ее в каюту.
Эодан пошел вниз с грудой оружия. И крикнул в кашляющую, звенящую, потную темноту:
– Вот то, о чем вы меня просили. Если останетесь в живых, не переставайте подчиняться мне. Оставайтесь за веслами, пока не услышите мою трубу. Потом извлеките весла, чтобы они не сломали вам ребра, когда мы столкнемся! Выходите наружу и сражайтесь!
Нет смысла гадать, поняли ли его. Он побежал вверх по лестнице со щитом в одной руке и мечом в другой. «Бона Деа» возвышалась над ним, как утес. Он видел отражение солнца на щитах и лезвиях на ее палубе.
Тьёрр шипами закрепил абордажную доску за палубу. Ее за веревки держали два человека, свободные шипы готовы были впиться. Тьёрр высоко поднял молот, определяя дистанцию.
– Давай! – крикнул он и опустил молот.
Два человека выпустили доску, и Эодан затрубил в трубу Деметрия. Доска опустилась, и их борт ударился о весла второго корабля. Затрещало дерево; пират посмотрел на обломок длиной в фут, вонзившийся ему в бедро, и закричал. Крюки коснулись борта. Их закаленные острия глубоко впились. Оба корабля содрогнулись и остановились.
– Хау! – закричал Эодан и побежал по доске.
Два щита перед ним двинулись друг к другу и сомкнулись. Стоявшие за ними высунули пики, пытаясь попасть ему в живот. Эодан одно копье отвел своим щитом. Противник убрал копье, отступил, но потом ударил снова. Эодан отбил копье мечом. На мгновение он подумал, что ему не пройти.
– Берегись, диса!
Эодан услышал гневное гудение в воздухе и опустил голову. Пролетел вращающийся молот Тьёрра. Он ударил в лицо одного человека за щитом. Щит упал, человек вместе с ним.
Эодан прыгнул в щель между двумя щитами. Он встал на упавшего и ударил второго копейщика. Металл не защищал живот второго матроса, и
