Пол Андерсон - Королева викингов
Торольв Скаллагримсон — Гуннхильд заранее попросила, чтобы это сделал именно он, — принес уже чисто вымытый и отполированный жертвенный молот — символ Тора. Он положил его на колени невесте и воззвал к Фригг, прося благословения ей и ее мужу. Когда же он убрал молот, Гуннхильд стала женой Эйрика.
Мужчины столпились вокруг новобрачных и, стараясь перекричать друг друга, наперебой провозглашали добрые пожелания. Они зачерпывали рогами из бочки с пивом и пили за здоровье молодых, за победы для него, благополучие для нее, за здоровых и сильных сыновей для них обоих.
Пламя очагов уже не могло рассеивать все сильнее сгущавшийся сумрак. Внесли охапку длинных сосновых лучинок. Все мужчины и юноши взяли по одной, зажгли от углей и чередой потянулись за дверь. Когда они вернутся, зал озарится светом ламп, и они будут пить до рассвета. Но сначала они должны были совершить приятное дело. Ветерок раздул огоньки лучин, затмившие ранние звезды.
Впереди шел Торольв. Следом за ним, под руку, Эйрик и Гуннхильд, а остальные толпой брели за новобрачными, выкрикивая во весь голос самые грубые, самые непристойные советы, какие только могли прийти в голову. Так они отпугивали ночных духов и призывали оплодотворяющие силы.
Факелы окружили женский дом. Торольв вместе с молодыми поднялся по лестнице, открыл перед ними дверь, пропустил чету, пожелал ей веселой ночи и плотно закрыл дверь за ними.
Комнату озаряли доставленные с юга восковые свечи. Стены украшали венки из можжевельника и колосьев прошлого урожая. На столе были приготовлены вино, хлеб и куски жареной баранины. Пол был усыпан душистыми травами. Казалось, что шумная попойка происходит где-то очень-очень далеко.
Эйрик медленно снял с Гуннхильд венок, покрывало и позволил им упасть на пол. Новобрачные в свете свечи смотрели друг на друга.
— Никогда не думал, что соглашусь так долго ждать, чтобы получить женщину, которую хочу, — произнес он глухим голосом, идущим откуда-то из глубины груди.
— Может быть, я окажусь достойной этого, — ответила она, твердо зная, что окажется.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Он сделал это грубо и торопливо, но она в ответ прижалась губами к его губам и всем телом к его телу, жадно вынуждая мужа длить поцелуй.
Он дернул фибулу, которой ее платье было застегнуто на плече. Она, рассмеявшись, помогла ему расстегнуть ее и другие застежки. Когда вся одежда упала на пол, Гуннхильд немного развела руки в стороны, трижды быстро повернулась на месте, отчего ее черные волосы взвились, а затем откинула покрывало и легла.
— Я слышала, что это неприлично, — вкрадчиво пропела она, — но разве нам с тобой нужны ночные рубашки?
— Нет, клянусь громами Тора! — Эйрик скинул одежды. Гуннхильд призывно протянула к нему руки.
Она ничем не выдала боль, которую испытала, — впрочем, боль оказалась куда слабее, чем она ожидала, — поскольку заранее настроилась вытерпеть ее. Она включила это ощущение в то целое, что свершилось. А потом ее душа словно обрела крылья. Когда же он утолил первый порыв, перестал спешить, ее руки и губы, бездумно блуждавшие по его телу, принялись торопить его. Эйрик тут же начал все сначала. Уже тогда Гуннхильд предвидела, каким счастьем это вскоре обернется для нее.
— Если бы не мое ощущение и не пятна крови, я ни за что не поверил бы, что ты девственница, Гуннхильд, — сказал Эйрик, когда они оторвались друг от друга и расслабленно вытянулись рядом.
— Я много думала о том, как доставить тебе удовольствие, — шепнула она на ухо мужу. Долгие годы она то исподволь, то прямо расспрашивала Сейю и других опытных женщин, но главным образом все ее знание явилось результатом собственных мечтаний наяву и грез бессонных ночей.
Он усмехнулся:
— Все-таки ты ведьма.
Она сама прежде не знала, сколько невысказанной мудрости, более старой, чем человеческий род, оказалось разбужено ее заклинаниями и поисками. Как правильно она поступила, что поехала к финнам.
И так же правильно, что в конце концов убила их.
Все воспоминания и размышления растворились в этот момент в том счастье, которое она испытывала; так соль растворяется в нагретой солнцем воде.
— Я стану лучше, — сказала она, — для тебя, любимый.
Он поцеловал ее с нежностью, какой не видела от него ни одна женщина.
— К тому же ты мудра не по годам. Мне повезло. Из нас с тобой получится такая пара, какую мир никогда не забудет.
Они снова одновременно начали ласкать друг друга. И вскоре Гуннхильд выкрикнула:
— Возьми меня еще раз! Наполни меня нашими детьми!
Ей предстояло родить ему девятерых.
Книга II
Братья
I
Достигнув преклонных лет, конунг Харальд подолгу жил то в одном, то в другом своем поместье в южной Норвегии. После того как последний из гостей свадебного пира отбыл домой, Эйрик приказал готовить корабль в плавание. Он хотел встретиться с отцом и показать ему свою молодую жену.
— Уверен, что ты ему понравишься, — сказал Эйрик, — но все равно мы будем как можно меньше упоминать о твоем пребывании в Финнмёрке, поскольку он ненавидит все эти фокусы сейдров.
— А если не понравлюсь? — встревоженно спросила Гуннхильд. — Ведь я не дочь какого-нибудь короля, какую ты легко мог бы получить.
Эйрик пожал плечами и рассмеялся:
— Я могу сделать это и попозже.
Гуннхильд отметила про себя, что приложит все силы, прибегнет к любым средствам, чтобы этого не случилось.
Однажды, когда они дождливым днем сидели в доме, туда пришел Торольв Скаллагримсон. Очаги не могли справиться с сырым холодом. Они отчаянно дымили, дым заполнял зал, разъедал глаза и ноздри. Золотистые волосы Торольва были самым ярким пятном в заполнявшем помещение полумраке.
— Мой господин, — сказал он, — раз ты скоро уедешь отсюда, то позволь и мне отправиться своим собственным путем.
Он уже не раз говорил о своем желании снова увидеть родственников после стольких лет разлуки. Где бы они ни оказывались, он жадно слушал рассказы моряков о событиях в Исландии. Последней новостью был брак его сестры Торунн с состоятельным молодым человеком, которого звали Гейр Кетилсон. Торольв хотел заполнить кнарр товарами для торговли, которые на родине у него всегда принимали с радостью. Эйрик не возражал. Гуннхильд жалела о предстоящем отъезде Торольва, поскольку они действительно стали друзьями и помногу разговаривали, порой встречаясь взглядами на несколько ударов сердца. Однако Торольв обещал возвратиться следующим летом.
