ЛУИ ЖАКОЛИО - БЕРЕГ СЛОНОВОЙ КОСТИ
Замечательно, однако, что сбыт слоновой кости становится все меньше. Не только в Габоне, но и на всем пространстве Берега Слоновой Кости фактории жалуются на то, что трудно стало получить этот предмет. Действительно, по мере того как охотничьи народы верхней страны знакомятся с белыми и привыкают к их продуктам, они умудряются доставать их как можно легче и находят, как понго, посредничество менее трудным и менее опасным, чем охота.
Отсюда постоянное стремление отдаленных племен приблизиться к берегам моря. Так, булу, прежде жившие в верхней части притока Комо и бывшие неустрашимыми охотниками, были отодвинуты к западу племенем бакале; бакале, в свою очередь, оттеснены фанами, прибывшими из внутренних земель.
Этой- то склонности охотничьих народов сделаться посредниками, торговля и обязана сокращением количества слоновой кости, а вовсе не убыли слонов, которые, напротив, до такой степени многочисленны, что в верхнем Габоне их убивают ежедневно среди деревни.
Пять или шесть народов, различных по названию и языку, живущие в Габоне, почти все имеют один и тот же физический облик; единственную разницу составляют более угловатые черты и менее темная кожа, по мере того как подвигаешься во внутренние земли.
Многоженство, грубое идолопоклонство, хитрость, ловкая алчность - вот главные черты всех этих племен. Энергия и наклонность к труду уменьшаются, и нечего думать этому помочь.
Женщина, как у всех черных племен в Африке и Океании, живет в постоянном унижении, и на ней лежит вся тягость семейных трудов.
Средним числом жителей можно считать по двести человек в каждой деревне, что дает на берегах реки Комо население в тысячу двести душ, а в остальных местах - в той же пропорции. Центрального правительства нет; в каждой деревне есть свой начальник, пользующийся деспотической властью в некоторых отношениях и довольно ограниченный в других, власть его передается по наследству; словом, сколько деревень - столько республик.
Племена Конго, соседи моря, были соединены общими интересами и умным управлением своих начальников, между прочим, старым королем Денисом, другом Франции. Булу соединены между собою гораздо менее, а бакале, хотя не воюют между собой, постоянно питают взаимное недоверие.
Самая сильная ненависть существует в деревнях, лежащих у границы между двумя народами; и любопытно то, что между тем, как эти деревни постоянно ссорятся, деревни, принадлежащие тем же племенам, но живу-щие несколько дальше, поддерживают мирные торговые сношения.
Промышленность этих народов, главное занятие которых составляет война и которые постоянно передвигаются, должна была обратиться на способы жить в известном месте и защищаться там. Напрасно станут искать у тех, которые не знают белых, утонченностей культуры, найденных у диких народов Океании и Нового Света. Все отзывается большой природной леностью и примитивностью кочевого быта.
Промышленность представлена исключительно необходимыми предметами обихода, как, например, грубые пироги, сети, циновки порядочной работы, и некоторое количество оружия, фабрикуемого фанами и бакале. Можно прибавить еще изготовление глиняных сосудов, очень обыкновенных, не требующих почти никаких особенных стараний, если сообразить, что повсюду находится глина совершенно чистая, без примеси известковых частиц и быстро твердеющая на солнце.
Жители ничего не требуют у этой плодородной земли, но достаточно указать на естественные продукты, встречающиеся там и на аналогию с соседними землями, чтобы судить о результатах, каких может достигнуть культура.
Сахарный тростник растет сам по себе в большом количестве на берегах Комо, а табак обрабатывается внутренними племенами.
С другой стороны, легко установить близкую аналогию почвы Габона с почвой Принцевых островов, лежащих за сорок миль к западу, и доказать, что можно с такой же выгодой обрабатывать эту почву, если опыты над кофе и какао еще недостаточно доказали это. Разумная вырубка леса в частях, соседних к морю, сделала бы воздух здоровее, открыв большие пространства для культуры. Множество высоких плоскогорий требуют мало труда, чтобы сторицей возвратить посаженные семена.
— Пользуясь всеми наблюдениями, сделанными до сих пор в Габоне, - сказал Барте, кончив это изложение, составлявшее два дня главный предмет их разговоров, - можно бы превратить этот край в одну из богатейших колоний, но, к сожалению, это неосуществимо.
— Отчего же? - спросил Гиллуа.
— Европеец не привыкнет к климату и может про-быть там несколько лет, только постоянно принимая хинин, и считая себя еще счастливым, если дурной воздух не умертвит его в первые дни приезда.
— Пять месяцев усталостей и страданий в странах таких же нездоровых как и Габон, не сделают ли этот климат сноснее для нас, чем для вновь приезжающих?
— Непременно, но не думаю, чтобы мы там долго остались.
— Почему же? Мы не больны, и как ни желали бы увидеть Францию после стольких испытаний, немедленно должны приступить к исполнению своих обязанностей.
— Да, если не были замещены… Места, которые мы должны были занять, не могли оставаться вакантными так долго, и признаюсь, что это предложение мне приятно. После стольких волнений я не прочь отдохнуть у родных, которых мое исчезновение должно было огорчить. Я думаю, что и вы также, любезный Гиллуа…
— Меня никто не ждет, меня не оплакивал никто, - печально перебил молодой человек. - Я один на свете!
— Теперь вы не один, - горячо возразил Барте, - не сделались ли вы мне так дороги, как брат? Вас примут все мои родные… Молодые люди горячо пожали друг другу руку: они вступили в дружеский союз, который будущее должно было сделать еще теснее…
В следующие дни маленький караван прошел ряд невысоких холмов, очень лесистых и населенных слонами. Во всех деревнях фанов и бакале путешественников встречали как нельзя лучше; их везде принимали за торговцев, пришедших выбрать лучшие места для своих факторий, и повсюду их упрашивали остаться.
Иметь факторию на своей земле - самое великое счастье, какого может добиться негритянская деревня. Это значит иметь всегда под рукой не только ружья, порох, зеркала, стеклянные изделия, но и „божественный адагу", или негритянский ром, настоящий кумир во всей этой части Африки.
Холмы сменились низкими землями, перерезанными болотами, которые путешественники не могли пройти без проводника бакале. Но последний, вместо того, чтобы вести их к притоку Дамбо Уе, который в двадцать четыре часа привел бы их к лиману Габона, повел их в деревню Ганго, которой он был уроженец, и которая находится почти у источника Комо, на расстоянии четырех дней пути в лодке от Либревиля (главное место французских владений на правом берегу Габона), но они не подозревали этого обмана, который сильно раздосадовал бы их.
