Джин Ауэл - Под защитой камня
Затаив дыхание, Эйла ловила стрелы возбуждения, пронзающие все ее существо сокровенной Радостью, вот он завладел вторым соском и с жадностью припал к нему, продолжая щекотать первый своими искусными пальцами. Затем Джондалар свел вместе ее груди и начал посасывать оба ее соска вместе. Она застонала, отдаваясь на волю этих ощущений.
Его теплый язык вновь проскользнул по каждому из ее твердых возбужденных сосков, потом спустился к ямочке пупка и пушистому холмику, проник в разделяющее его ущелье и пощекотал спрятавшийся там бугорок. Она вскрикнула и, охваченная горячим желанием, прогнулась ему навстречу. Обхватив руками округлые ягодицы, он прижал Эйлу к себе и самозабвенно продолжал исследовать ее глубины.
Ее руки сжимали его плечи, участившееся дыхание прерывалось стопами, пробуждаемыми нежными толчками, она почувствовала, что уже не может сдерживать нарастающее внутреннее томление, и оно вдруг прорвалось наружу волнами наслаждения. Джондалар ощутил жар ее увлажнившегося лона, вкусив исходную, природную сущность Эйлы.
Она открыла глаза и взглянула на него, озорно улыбнувшись.
— Ты застал меня врасплох, — сказала она.
— Я понимаю, — усмехнувшись, ответил он.
— Теперь мой черед, — со смехом заявила она, слегка оттолкнула его и повалила на траву. Опустившись на его распростертое тело, Эйла припала поцелуем к его губам, ощутив легкий привкус своих соков. Затем она пощекотала его ухо, прошлась поцелуями по шее и груди, вызывая у него счастливые улыбки. Ему нравилось, когда она порой начинала играть с ним, вовлекала его под настроение в любовные игры.
Она целовала его грудь, соски, пробежала языком по волосяной дорожке к пупку и устремилась дальше, пока не добралась до его полного, готового к действию члена. Закрыв глаза, Джондалар отдался на волю сладостных ощущений, чувствуя, как ее теплый рот массирует и посасывает его плоть. Когда-то он научил ее всем способам пробуждения Радости, к которым ранее приобщили его самого. На мгновение ему вспомнилась Зеландони во времена его юности, когда ее звали Золена, вспомнилось, как он думал, что никогда не найдет больше такой бесподобной женщины. Но он нашел и, вдруг совершенно ошеломленный, мысленно возблагодарил Великую Земную Мать. Как бы он жил, если бы навсегда потерял Эйлу?
Его настроение вдруг изменилось. Ему нравились любовные забавы, но сейчас он хотел полностью владеть этой женщиной. Джондалар сел и, приподняв Эйлу, усадил ее к себе на колени, разведя в стороны ее ноги. С удивившей ее страстностью, он вновь начал обнимать и целовать ее. Она не поняла, отчего вдруг изменилось его настроение, но с удовольствием поддержала его, откликаясь всей силой своей любви.
Он целовал ее плечи и шею, ласкал ее груди. Она ощущала, что его восставший кудесник едва ли не поднимает ее. В ослеплении страсти он тыкался носом ей в грудь, пытаясь найти соски. Слегка откинувшись назад, Эйла ловила пронзающие горячие стрелы, исходящие от его посасываний и покусываний. Уже не в силах ни о чем думать, она инстинктивно, слегка приподнявшись, направила его твердое, неистовое копье в свои глубины.
Томление стало почти невыносимым, и она опустилась на Джондалара, захватывая его в жаркие и влажные пульсирующие объятия. Она вновь приподнялась над ним и слегка отклонилась назад, но он удерживал ее одной рукой, упорно продолжая ласкать ее грудь и щекотать соски, словно стремился объять всю полноту ее женской сущности.
На сей раз Эйла сама овладела им, она задыхалась и кричала, чувствуя, как Дар Радости наполняет ее с каждым новым движением. Вдруг его желание, нарастающее с каждым ее подъемом и падением, резко усилилось. Отпустив ее грудь, он уперся руками в землю и также начал ритмично двигаться. Их восторженные крики сливались воедино, следуя по бурным волнам Радости, возрастающей с каждым толчком, и, наконец, хлынул поток животворных соков, одаряя их слияние восхитительной кульминацией наслаждения.
Сделав пару завершающих движений, Джондалар откинулся на траву, не обращая внимания на попавший под спину камешек. Эйла накрыла его своим телом и отдыхала, положив голову ему на грудь. Но вот она вновь оторвалась от него. Он с улыбкой смотрел, как она встает и уходит. Ему жаль было расставаться с ней, но им пора возвращаться. Пройдя несколько шагов, она вошла в ручей, присела и ополоснулась. Джондалар также вымылся.
— Теперь, добравшись сюда, мы сможем плавать и мыться сколько душе угодно, — сказал он.
— Я знаю. Именно поэтому я лишь слегка сполоснулась.
Эйла использовала любую возможность для совершения ритуального омовения, к которому ее приучила Иза, ее приемная мать из Клана, хотя она и сомневалась, что у ее приемной дочери, такой высокой и некрасивой, появится когда-либо повод совершать его. Поскольку Эйла старательно совершала этот ритуал даже в ледяных речках, то Джондалар также привык к нему, впрочем, не считая его обязательным.
Когда она вернулась на поляну за своей одеждой, Волк, помахивая хвостом, подбежал к ней с опущенной головой. Когда он был щенком, Эйле пришлось приучить его не подходить к ним, пока они с Джондаларом делили Дары Радости во время Путешествия. Присутствие зверя нервировало Джондалара, да и ей тоже не нравилось, когда Волк мешал им. Когда выяснилось, что недостаточно строго приказать Волку уйти подальше и он продолжает сновать поблизости, подсматривая за их действиями, Эйла стала привязывать его к дереву за пределами видимости. В конце концов, он приучился уходить сам, но потом обычно возвращался с некоторой опаской, ожидая от нее дополнительного разрешения.
Лошади, спокойно пасущиеся поблизости, прискакали на их свист. Они проехали по краю плато, остановившись ненадолго, чтобы еще раз окинуть взглядом расстилающуюся внизу долину Главной Реки, ее притоки и обрамляющие их скалистые берега. С этого высокогорного луга было видно, где текущая с северо-запада речка вливается в основной поток, заворачивающий с востока. Эта речка сливалась с Главной Рекой как раз перед ее поворотом к югу, и направление ее русла на этом участке оставалось юго-западным. В южной стороне, за чередой скал, располагался геологический массив, вместивший огромный грот, нависающий над жилой площадкой Девятой Пещеры и ее просторной открытой террасой. Но не внушительные размеры нависающего грота, служившего защитой Девятой Пещере, привлекли внимание Эйлы, а другое очень своеобразное природное образование.
В давние времена орогенеза, или периода горообразования, когда огромные горные вершины постепенно складывались и вздымались в медленном течении геологических эпох, один столб сдвинулся с места своего вулканического рождения и рухнул в реку. Столб, выпавший из своей родной горной стены, приобрел кристаллическую структуру по мере того, как охлаждающаяся магма превращалась в базальт, и в итоге образовались огромные колонны с ровными стенами и прямыми углами.
