Главная роль - Юлия Викторовна Чернова

Это был приговор Септимию. «Медлить нельзя, два часа истекли. А то и больше». Весталка могла задохнуться. Максим открыл рот.

Снова закрыл, увидев подошедших Лавию, Вибия и Гефеста. Секундная задержка ничего не изменила. Максим поглубже вдохнул.

Мгновенным озарением в памяти вспыхнул эпизод из какого-то рассказа или фильма. «Часовой, стоявший у дворца, бросился спасать утопающего. Позже не сознался в этом, ибо покинул свой пост».

Максим спрыгнул на землю, сдернул с валунов Сервию. Встряхнул.

— Кричи.

Поняла она замысел или нет, но повиновалась мгновенно. Пронзительный женский крик прорезал тишину. Центурион вздрогнул и обернулся. Женщина звала на помощь. Истошный крик, прерываемый рыданиями, не смолкал. Центурион шагнул вперед. Остановился.

Максим каменел в ожидании. «Не кинется на помощь — умрет! Поделом!»

Крик захлебнулся, перешел в стон. Квинт Септимий сорвался с места, бросился к валунам. Максим, бестиарий и Марцелл, прижавшись к камням, ждали. Центурион обогнул валуны, Максим подставил подножку. Дальнейшее произошло мгновенно. Максим не видел, кто и как нанес удар. Оглушенный преторианец рухнул на землю. Бестиарий скрутил ему руки за спиной.

Максим встретился взглядом с Сервией. Она плакала. Он и сам чувствовал угрызения совести.

— Сюда! — крикнул управитель, отводя ветки кустов.

В один миг были зажжены приготовленные заранее факелы. Марцелл первым схватил лопату и побежал к могиле. Остальные, разобрав инструменты, рванулись следом. Кто-то на бегу споткнулся, во весь рост вытянулся на земле. Кажется — управитель.

Максим решил огня не гасить. В темноте долго провозятся. Крикнул:

— Гефест, на дорогу! Услышишь, увидишь, предупредишь!

Вольноотпущенник, хромая, заторопился к дороге. Остальные вонзили лопаты в землю.

Звук рассекаемой земли. Хриплое дыхание. Мягкий стук разбрасываемых комьев.

У Максима болью пронзало разбитое плечо, пот заливал глаза. Благородный сенатор явно никогда не держал лопаты в руках. При первом же взмахе запустил пласт земли прямо в лицо бестиарию. Последний, протерев глаза и откашлявшись, налег на лопату изо всех сил. Всадил в землю, нажал. Рукоять с треском переломилась.

Максим, Тит Вибий и раб-управитель продолжали исступленно копать. Землю швыряли — куда упадет. «Главное, освободить весталку. Зарывать могилу можно хоть всю ночь».

Лопата Максима ударилась обо что-то твердое, металл заскрежетал о камень.

— Есть!

Марцелл с бестиарием руками отгребали землю с плиты. Раб-управитель уже волок рычаги. Максим ощупал края плиты. Цемента не было.

— Живее!

Рычаги пошли в ход. Максим застонал от напряжения. На руках бестиария буграми надулись мышцы, лицо налилось кровью. Тит Вибий закряхтел. Марцелл нажал на рычаг с силой, какой Максим в нем не предполагал.

Плита дрогнула. Приподнялась.

— Спокойнее! — крикнул Максим.

С этой минуты воздух проникал в склеп. Если весталка еще жива, то уже не задохнется. Если погибла — не оживят.

Они сдвинули плиту в сторону. Марцелл, упав на колени, опустил в отверстие факел. Склеп на мгновение осветился. Марцелл отбросил факел и спрыгнул вниз.

Наверху услышали, как он несколько раз назвал весталку по имени. Девушка не отвечала. Максим присел на корточки. Он уже не чувствовал ни усталости, ни боли. «Опоздали». Весталка задохнулась. По его вине. Сколько времени потеряли, возясь с часовыми. Надо было сразу напасть. Вскрыть склеп, освободить весталку и бежать. Ничего, земля велика, скрывались бы от гнева Домициана. «Центуриона пожалел? Всех хотел спасти? Так не бывает. Весталка погибла. Марцелл бросится на меч. Сервия»…

Сервия — Максим и не заметил, как она подошла — склонилась над могилой так низко, что Лавия схватила госпожу за руку.

— Упадешь!

Внизу послышался шорох. Марцелл передвинул ложе, вскочил на него, поднял на руках весталку. Максим с бестиарием приняли девушку. Глаза ее были закрыты, голова безвольно запрокинулась. Максим с бестиарием опустили весталку на траву, склонились, пытаясь различить дыхание. Тотчас их отстранил лекарь.

— Веревку! — гневно крикнул Марцелл.

Бестиарий помог ему выбраться из склепа. Лекарь одной рукой сжимал запястье девушки, другой — нащупывал сонную артерию. Максим вспомнил, как в кино в таких случаях подносили к губам зеркальце — потускнеет ли от дыхания?

Весталка открыла глаза. Это произошло так внезапно, что все замерли, боясь поверить. Застыли: Сервия — на коленях возле ямы (не успела встать), управитель — в полупоклоне (потянулся за веревкой), Тит Вибий — на корточках (отодвигал лопату), бестиарий — на одной ноге (не завершил шага), Марцелл и Максим — стукнувшись лбами (рванулись за факелом).

Губы весталки шевельнулись. Марцелл опустился на колени.

— Что?..

— Я ждала, — сказала Корнелия чуть громче. — Даже когда плита опустилась. Ждала.

Она снова закрыла глаза.

Тут все разом заговорили, засмеялись. Бестиарий поднял сломанную лопату, показал управителю. Управитель в ответ продемонстрировал разбитое колено. Сервия гладила руку весталки, твердила что-то ласковое. Лавия набросила на плечи госпожи мерцающее покрывало. Марцелл… На Марцелла все старались не смотреть.

— Надо уходить, — скомандовал Максим.

К нему обернулись. Актер судорожно схватил черенок лопаты, выставил вперед. Это не помогло. Бестиарий вышиб обломок у него из рук. В следующую секунду кости Максима захрустели в медвежьих объятиях германца.

— Пощад… — Максим задохнулся.

Кто-то исступленно колотил его по спине, верно, задавшись целью переломить позвоночник. Еще кто-то напрыгивал сбоку, пытаясь погладить по голове, но вместо этого заехал в глаз. Лавия дико скакала вокруг, пока не умудрилась подставить ножку бестиарию. Тот рухнул на землю, увлекая остальных. Разумеется, Максим оказался внизу. Когда тяжесть, прогибавшая ребра, исчезла, он вздохнул — впервые за последние пять минут, — скрестил руки на груди и закрыл глаза. Но ему не дали тихо умереть. Бестиарий схватил его за шиворот и вздернул на ноги. Максим увидел, что приближается Марцелл, и взвыл. «Благодарности сенатора не снести!» Попытался бежать — напрасно, бестиарий держал крепко.

Сенатор остановился, не доходя одного шага, пальцами вытянутой руки коснулся плеча актера.

— Буду жив — получишь римское гражданство.

— Ну, спасибо, — сказал Максим, понимая, что это высшая благодарность. — А теперь забирай весталку и уходи.

— Она не сможет идти, — встрепенулась Сервия.

— Есть повозка, — напомнил лекарь.

Марцелл только глазами сверкнул — на руках донесет. Лекарь отступился.

— Скорее, — торопил Максим.

Его вдруг охватил страх, что теперь, когда все упоены победой, случится непоправимое.

— А ты? — напрягся Марцелл.

— Со мной останутся Вибий и управитель. Забросаем могилу.

— Уйдем все вместе, — возразил Марцелл.

— Нет, — нетерпеливо настаивал Максим. — Забирай весталку и уходи. С тобой — Сервия, Лавия, бестиарий, лекарь.

Тут он вспомнил о вольноотпущеннике. Бедняга Гефест изнывал на дороге от неизвестности.

— Захватите Гефеста.

— Останься, — приказал Марцелл бестиарию.

— Нет! — возвысил голос Максим. — Время глухое. Женщинам нужна охрана. Тебя одного мало.

Бестиарий как-то загадочно кашлянул. Спросил невинно: