Александр Дюма - Охотник на водоплавающую дичь
— Ну вот, господин Ален, — сказала она с улыбкой, покраснев, — я вижу, что вам уже лучше и скоро мне не придется бегать ночью по полям, рискуя столкнуться со злыми волшебницами-прачками.
При мысли о том, что в скором времени Жанна в самом деле перестанет приходить, так как у нее не будет для этого повода, сердце Алена сжалось и у него невольно вырвалось:
— Не говорите так, Жанна, а не то я стану проклинать свое выздоровление.
Вдова вздрогнула: слова Алена повергли ее в мучительное, но сладостное волнение.
Эти слова прозвучали почти как признание.
Однако Жанна Мари была чрезвычайно скромна и не могла поверить, что, невзирая на ее жалкую участь, чья-то любовь снизошла до нее.
Монпле же неожиданно умолк.
Возможно, он не сказал всего, что думал, но тем не менее сказал больше, чем хотел.
После его слов воцарилось молчание.
Затянувшаяся тишина становилась гнетущей.
Чтобы выйти из неловкого положения, в котором они оказались, Жанна Мари завела разговор о прошлом и через пять минут пришла к убеждению — горькому для нее убеждению, — что, хотя любовь Алена к Лизе уже почти угасла, его глубокая неприязнь ко всем женщинам, возникшая из-за этой еще не забытой им любви, не прошла и что Энен отнюдь не изменил взглядов молодого охотника на брак и супружескую жизнь.
Превозмогая себя, женщина печально сказала:
— Вы забудете об этом; к вам уже возвращается здоровье, скоро вы снова начнете охотиться, встречаться с друзьями, веселиться, и мало-помалу воспоминания о прежних страданиях изгладятся из нашей души.
— О нет, нет! — вскричал Ален. — Вовсе не забавы и развлечения помогут мне об этом забыть, это сделает…
Молодой человек запнулся. Он хотел сказать: «Это делает другая любовь…»
— … это сделает?.. — переспросила вдова.
— Ничего, — отвечал Ален, отворачиваясь, — все бесполезно! Я безутешен, несчастен… и проклят судьбой.
— Нельзя быть вечно несчастным, когда ты молод, — возразила вдова, — и нельзя считать себя проклятым, если ты добр.
Жанна Мари посмотрела на Алена.
В этот миг он тоже обратил на нее свой взгляд.
Их глаза встретились.
Какое впечатление произвел взгляд Жанны на Алена?
Нам это неизвестно, так как сердце всякого мужчины наглухо, закрыто.
Однако взгляд Алена пронзил Жанну до глубины души.
Она почувствовала, что ей небезопасно заводить разговор на эту тему.
Женщина снова заговорила о Лизе Жусслен.
Это магическое имя еще не утратило своего влияния на Алена.
Оно вызвало у него неиссякаемое красноречие.
За ненавистью охотника, в проклятиях, которыми он осыпал эту изменницу, таилось столько любви, что Жанна? разволновалась и была вынуждена забиться за угол камина, чтобы Ален не заметил румянца, заливавшего ее щеки.
Увидев движение вдовы, молодой человек ошибочно приписал его чувству жалости.
— О! — воскликнул он. — Вы, Жанна, не смогли бы так обойтись с человеком, который бы любил вас, как я любил Лизу, и которому вы поклялись бы принадлежать. Вы бы не смогли так поступить, не правда ли, Жанна?
— Хвастаться нехорошо, господин Ален, — промолвила вдова, — но мне кажется, что. будь я богата, я бы не отвернулась от друга из-за того, что он обеднел.
— Ах, Жанна, счастлив тот, кто вас полюбит!
С этими словами Ален простер к женщине руки, как;. страждущий в поисках утешения.
Но Жанна отпрянула от него так резко, словно ей грозило прикосновение к раскаченному железу, и сказала:
— Никто не может обо мне помышлять, кому же прилет в голову вступить в брак с таким бедным и обездоленным созданием? А я… я уже не девочка, чтобы поступиться честью ради сердечной прихоти. Материнская честь будет единственным достоянием того, кто спит здесь.
Женщина посмотрела на подвесную койку, в которой лежал маленький Жан Мари.
— Эта честь перейдет к нему по наследству, и она должна быть незапятнанной, — прибавила она.
Ален опустил руки, ничего не сказал и задумался.
Возможно, он рассчитывал иметь когда-нибудь любовные отношения с бедной женщиной, но слово «брак», как холодный душ, отрезвило его упования.
После этого разговор больше не складывался, и, вероятно, впервые с тех пор, как вдова начала навещать сына в Шалаше, молодой охотник не стал возражать, когда она заявила, указывая на широкую белесую полосу, охватившую горизонт с востока, что ей пора домой.
Женщина ушла.
Мальчик так и не проснулся!
Мать пришла повидаться с сыном.
Однако она с ним так и не встретилась.
Но что с того! Всякий спящий ребенок пребывает с Богом.
Тем не менее бедная мать, сама не зная почему, страшно опечалилась. Лишь пройдя не менее сотни шагов и перебрав в памяти все то, что было
сказано и произошло между ней и Монпле этой ночью, женщина вспомнила, что провела там много времени, но даже не подумала поцеловать сына.
И тут Жанна поняла, что она относится к Алену не просто как к другу, и любит его сильнее, чем ей кажется; она осознала, что ее чувство выходит за рамки обычной благодарности, и ее переживания вызваны тем, что она холодно рассталась с молодым охотником.
Она замерла на миг, как слепой, внезапно увидевший проблеск света во мгле, а затем упала на колени посреди тропы и принялась истово молить Бога поддержать ее в предстоящей борьбе с собственным сердцем.
XIV. ДВА ХИТРЕЦА
Был ли в этой смутной надежде развеять свою печаль с Жанной тайный умысел, подсказанный злым духом, который всегда живет в глубине человеческой души?
Мы не могли бы на это ответить.
Несомненно одно: Монпле испытал подлинную досаду,;
убедившись, что молодая вдова не станет легкой добычей, как он полагал.
Эта досада сменилась нетерпением, а затем и глубокой печалью оттого, что он больше не увидит Жанну.
Встречи с вдовой, утешавшей больного и облегчавшей его страдания, до такой степени скрашивали одиночество Алена, что стали для него необходимыми.
Сколь бы ограниченным ни было образование Жанны Мари, природа наделила ее чутким сердцем, нежной душой и приветливым нравом — все эти достоинства мало-помалу пленили молодого охотника; понимая, что эта женщина не может стать его любовницей, он желал хотя бы сохранить ее в качестве подруги.
Мысль о том, чтобы взять Жанну Мари в жены, даже не приходила Алену в голову.
Будучи эгоистом, он не думал о том, удовлетворяет ли молодую вдову подобный союз сердец, в который один привносит лишь дружбу, а другой — любовь.
Ничего подобного; преданность этой женщины казалась Алену приятной и удобной, и он хотел лишь одного, чтобы эта преданность никогда не кончалась.
