Андрей Степаненко - Великий мертвый
— Братцы! — яростно стукнул он себя в грудь. — Почему мы должны вместо них кровь проливать?! Они ведь тоже присягу давали!
— Верно! — поддержали его из толпы. — Если драться, так всем!
— А если одни будут драться, а другие в сторону Кубы смотреть, толку не будет! — болезненно выкрикнул Берналь Диас.
— Да выколоть им глаза, и все! — зло и насмешливо предложил кто-то. — Чтоб не смотрели…
— Не-ет, — замотал головой Берналь Диас. — Если мы из-за паршивых гнилых каравелл друг дружке глаза будем колоть, мавры… то есть индейцы, нас мигом одолеют! Сами знаете…
— Сжечь эти чертовы каравеллы! — строго по плану заголосили со всех концов его люди. — Чтоб никто удрать не пытался!
— Правильно! Сжечь каравеллы! Идти, так до конца — всем, как один!
— Ага… — прогремел вдруг настороженный голос, — а кто потом возмещать убытки будет?
Толпа мигом смолкла и растерянно, вполголоса загомонила.
Берналь поджал губы, но тут же взял себя в руки и насмешливо прищурился.
— Ты, наверное, брат, последнюю рваную рубаху заложил, чтобы тебе каравеллу доверили…
Сходка загоготала.
— Вот и я никому ничего не должен, — развел руки в стороны Берналь Диас. — Ибо нищ, аки церковная мышь. Ну, нечего с меня взять! Нечего!
* * *Каравеллы под руководством старшего альгуасила Хуана де Эскаланте разгружали целых восемь дней. Понятно, что сомнений было множество, и наиболее осторожные солдаты даже прислали к генерал-капитану целую делегацию под руководством опытного и очень уважаемого солдата Хуана де Алькантара, известного под кличкой «Старый». Но Кортес лишь развел руками.
— Вы сами знаете: сходка есть сходка. Она имеет право на все.
— Но кто за все это будет платить? — от имени делегации возразил Алькантар.
— Ты что, отвечаешь перед кем за эти каравеллы? — словами Берналя Диаса, парировал Кортес. — В долговую яму к ростовщикам влез?
— Не-ет.
— Ну, и какого черта тебе об этом думать? Твое дело — Священной Римской империи служить, а обо всем остальном пусть у сеньоров капитанов головы болят.
Делегаты растерянно переглянулись.
— Одно могу посоветовать, — усмехнулся Кортес. — Не надо жечь; можно просто посадить на мель, а все железное снять — и в кузницу.
Делегаты развернулись, и Кортес проводил их удовлетворенным взглядом. Он не только раз и навсегда решил проблему с побегами и смутой, но еще и поставил в строй добрую сотню человек — всех матросов. Но — Бог мой! — как же ему не хватало солдат!
* * *Капитан Алонсо Альварес де Пинеда подошел к едва обозначенной на карте речушке под утро, незадолго до рассвета.
— Сеньор! Сеньор! — влетел в его каюту штурман. — Крепость!
— Индейская? — вскочил, протирая глаза Пинеда.
— Нет, сеньор, наша, кастильская!
Пинеда охнул и выбежал на палубу.
— Матерь Божья!
Высоченный частокол, рвы, подъемные мосты, амбразуры для артиллерии — даже в неверном свете утренних сумерек, было видно, как же великолепна эта крепость.
— Я думаю, это Эрнан Кортес, сеньор, — зачастил штурман. — Больше некому.
— Лишь бы не португальцы, — прищурился Пинеда и принял у штурмана карту. — М-да… похоже, что это Кортес.
Известия о сказочно богатой добыче, взятой Кортесом, пошли гулять по всей Ямайке сразу же после того, как его каравеллы привезли на продажу рабов, но вовсе не из-за рабов. Просто кто-то из матросов неосторожно сбыл здешнему идальго фигурку танцующей обезьянки в полторы пяди длиной — из чистого золота.
Понятно, что фигурка вмиг оказалась на столе у губернатора Ямайки Франсиско де Гарая, и уже через день Гарай вызвал к себе Пинеду.
— Пристроишься в хвост, — только и сказал губернатор.
— Не позволит, — с сомнением покачал Пинеда.
— А голова у тебя на что? — язвительно усмехнулся губернатор. — И потом, патент у меня есть; если что пойдет не так, покажешь…
Пинеда криво улыбнулся. Выданный Гараю патент Его Величества на открытие и колонизацию земель касался только тех земель, что расположены к северу от реки Сан Педро и Сан Пабло. В любом ином краю Пинеда будет вне закона, и армада Кортеса из одиннадцати судов имела полное право оказать вооруженный отпор трем его каравеллам.
Однако соблазн был так велик, а слухи — особенно после доставки на Кубу каких-то особенно превосходных рабов — столь умопомрачительны, что Пинеда рискнул. Едва основав на реке Пануко небольшой городок, он со всеми предосторожностями отправился вдоль побережья и вот, на третьи сутки, отыскал. Но какое решение принять, пока не знал.
Собственно, вариантов было два, но первый — самый лучший — отпал сам собой, как только Пинеда увидел эту крепость. Оставалось высылать парламентеров и навязывать товарищеское соучастие в «разработке» этой немыслимо богатой «золотой жилы».
«Лишь бы он согласился на совместное капитанство, — подумал Пинеда. — А уж потом я найду способ его отодвинуть…» Судя по слухам, Кортес крепко рассорился с Веласкесом как раз перед отплытием, а значит, на покровительство Кубы висельник Эрнан может теперь даже не рассчитывать.
— Санта Мария! Они нас увидели!
Пинеда прищурился и удовлетворенно хохотнул. Весь берег у крепости буквально переливался огнями факелов, а на тонком, еле заметном на фоне бледного утреннего неба шпиле взвился приветственный флаг.
— Кажется, дело выгорит, — мурлыкнул под нос Пинеда и повернулся к штурману. — Армаду ставим на рейд. Всем готовиться к высадке.
Палубы всех трех каравелл загрохотали от топота десятков ног, на мачтах взвились сигнальные флажки, а едва Пинеда отправился в каюту — облачиться в парадное платье, в дверь снова ворвался штурман.
— Сеньор! Вы должны это видеть!
— Что там еще?! — раздраженно отозвался Пинеда и, на ходу застегивая камзол, выбрался наружу. — Ну?
— Посмотрите вон туда, — указал штурман.
Пинеда пригляделся, и ничего не увидел.
— Где?! Куда смотреть?
— Да, вон же, вон!
И в этот миг солнце, самым краешком своим, вышло из-за холмов.
— А это еще что?!
У берега, омываемые пенистыми волнами, стояли каравеллы.
— Раз… два… три… — считал штурман. — Санта Мария! Все одиннадцать!
Пинеда растерянно моргнул. Он и сам уже видел, что здесь, по ватерлинии вросшая в песок и уже порядком разбитая прибоем, стоит вся армада Кортеса.
— Господи! Кто мог сделать такое? — выдохнул штурман.
Внутри у Пинеды все оборвалось.
— Всем назад! — заорал он. — Отменить высадку! Немедленно назад!
Кроме капитана армады Эрнана Кортеса, правом уничтожить суда, отрезая все пути к отступлению, не обладал никто. И Пинеда уже представлял себе, что ждало бы его флот, а затем и его самого, если бы он поверил призывным береговым огням.
