Анна Барт - Месть из прошлого
Мур не спеша вылез из машины, расправил плечи и небрежно продемонстрировал гадко пахнущему незнакомцу удостоверение. Тот нерешительно отступил к трухлявому крыльцу.
– У меня очень мало времени, – ледяным голосом, которому позавидовали бы вечные снега Антарктиды, четко выговорил Мур. – Вы сказали, что имеете информацию, интересующую меня?
Вид у Мура был внушительный, и незнакомец, представившийся Аленом, моментально завел рассказ. Я умолчу о грамотности речи повествователя – она полностью отсутствовала. Прибавьте еще его зловонность, ужасающую атмосферу мертвого города и быстро наступающую темноту – тогда вы поймете, почему я поняла не больше половины рассказа.
Вкратце рассказ сводился к следующему. Дед вонючки, Билл, приехал в Калифорнию из Нью-Йорка на заработки, когда в стране наступила Великая депрессия. Потеряв все свои сбережения, он решил попытать счастья на западном побережье, где в то время строилась огромная плотина – Хувер Дэм. Больше сорока тысяч работяг, оставшихся на улице, надеялись получить работу на стройке.
Биллу посчастливилось устроиться кладовщиком. Каждое утро он благословлял небо, что работает в тепле и выдает рабочим инструменты и одежду, а не мерзнет под проливными дождями, копая траншеи.
Дед Алена с жалостью наблюдал, как быстро выдыхаются рабочие. Ребята работали по 14 часов в сутки за гроши, недоедали, многие из них схватывали простуду, умирали, но жаловаться было некому – за воротами плотной стеной стояли тысячи безработных, готовых любой ценой занять места ушедших.
Однажды Билл познакомился с молодым поляком. Тот выглядел плохо, сильно кашлял, задыхался. Билл не удивился, когда через несколько месяцев место поляка занял другой иностранец.
В самую последнюю встречу молодой человек отдал деду Алена маленькую книжку, написанную на непонятном языке. В книжку было вложено письмо и портрет молоденькой женщины. Он просил своего нового друга отправить письмо по назначению, а книгу, сказал, может оставить себе – она, мол, очень ценна.
Для Билла ценность в те дни представляла теплая одежда, кусок хлеба и золотой доллар. Он не стал отказывать поляку, уж очень тот просил его, даже плакал. Умирающему, как известно, отказать нелегко. Билл с легким сердцем пообещал, но так и не отправил письма, а книжку бросил на чердаке с ненужным хламом и вскоре забыл о ней.
Прошло много времени. Билл состарился, вышел на пенсию, стал часто болеть, плохо видеть, почти ничего не слышал, и родители Алена решили отдать его в дом престарелых.
Перед тем как навсегда исчезнуть из жизни внука, старик сумел поговорить с ним. Алену тогда исполнилось пятнадцать и меньше всего ему хотелось выслушивать бредни старика. Но дед стал рассказывать ему, как каждую ночь ему снился умирающий от голода и простуды поляк. Тот стоял, качал головой, бормотал непонятные слова – и Билл просыпался в холодном поту.
Старик просил внука отправить старое письмо и найти на чердаке книгу…
– Ну? – серо-ледяные глаза Мура уставились на Алена.
Тот поежился. Лохматя сальные пряди давно немытой головы, он начал нести какую-то чушь о семье, работе, недостатке денег. Кому, куда он должен был отправить письмо? В общем, просьбу деда Ален так и не выполнил.
– И где эти книжка и письмо сейчас?
Парень неопределенно взмахнул рукой и бесконечно экая и мекая забубнил дальше.
Несколько лет назад, когда он жил самостоятельно от стареньких родителей, его подружка познакомилась с европейцем, который ездил по всем штатам, выискивая и собирая антиквариат.
– Где? – перебил Алена Мур.
– Что – где? – не понял вопроса грязнуля.
– Где она с ним познакомилась?
– А… Ну, это… в баре… – яростно зачесал патлы Ален, и я на всякий случай отодвинулась от него подальше.
Надо же, у блошистого повествователя есть подружка! Все как у людей.
Европеец заплатил неслыханную сумму за какую-то брошюру – пятьсот долларов, и Ален в первый раз с благодарностью вспомнил деда. Незнакомец попросил молодого человека дать ему знать, если тот отыщет на чердаке еще что-нибудь: письма, книги, гравюры. Ален, естественно, пообещал, но подниматься на грязный чердак и разгребать древний хлам ему не хотелось, а телефон иностранца он благополучно потерял.
Когда Ален рассказал подружке о европейце, та страшно воодушевилась и несколько дней провела, прилежно перебирая старую макулатуру на чердаке. Нашла подружка немного, но Ален поборол лень и даже съездил в ближайший антикварный магазин, однако никто не заинтересовался старыми книгами на иностранном языке.
– И где эти иностранные книги теперь? – прервал Мур занудливое, неграмотное и нескончаемое повествование Алена.
– А-а-а… Это… На чердаке. Я… э-э-э… нашел письмо в книге… Там… лежит на чердаке…
– Ну, хорошо, пройдемте на чердак, – так же холодно произнес Мур, но Ален быстро встал в проеме двери:
– Тысяча долларов, – решительно заявил он.
Мур недружелюбно прищурился и быстрым, почти незаметным движением дотронулся до того места, где, судя по голливудским боевикам, лихие полицейские носят огнестрельное оружие.
– Я сказал, что мне хотелось бы взглянуть на имеющиеся у вас исторические документы, – оскорбительно тихим голосом повторил он. – Потому что приехал сюда не торговаться с вами, любезнейший, а по служебной необходимости, знаете ли.
Ален сник и мгновенно исчез за разваливающейся дверью, Мур – следом за ним, а я наконец радостно вздохнула полной грудью.
Прошло минут пять.
Десять.
Пятнадцать.
Последний лучик засыпавшего солнца мигнул и исчез за темным горизонтом.
Где же Мур? Я начала волноваться. Незнакомый мертвый город, молчаливый дом, неприятный Ален. Куда провалился Мур? Сколько времени надо на то, чтобы подняться на чердак и взять книжку? И почему стоит такая жуткая, ненормальная тишина?
Я постояла еще минут пять, напряженно прислушиваясь к ночным звукам, а потом не выдержала и тихонько приоткрыла дверь. В комнате царил немыслимый бардак – вещи кучей навалены на полу и на колченогих стульях, грязная посуда на столе у окна, а из незакрытого крана на кухне монотонно капала вода: кап-кап…
– Мур? – нерешительно прошептала я в темноту комнаты.
Над головой раздались грузные шаги.
– Лиза, – раздалось наверху, – поднимайся ко мне.
Я полезла по узкой крутой лесенке наверх, задыхаясь от пыли.
Чердак представлял собой маленькое пространство, сплошь забитое гнилью и ветошью. Мур и Ален стояли рядом с неопрятной кучей старого барахла под затянутым паутиной оконцем. Я двинулась было к ним, но на чердаке быстро темнело, и, не увидев выступающей из потолка балки, пребольно стукнулась о нее головой.
