Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)
Едва Ревекка успела опустить на своё прекрасное лицо длинную фату из серебряной вуали, как дверь отворилась и вошёл Гурт,закутанный в широкие складки своего норманского плаща. Наружность его скорее внушала подозрение, чем располагала к доверию, тем более что, входя, он не снял шапки, а ещё ниже надвинул её на хмурый лоб.
- Ты ли Исаак из Йорка?- сказал Гурт по-саксонски.
- Да, это я,- отвечал Исаак на том же наречии; ведя торговлю в Англии, он свободно говорил на всех языках, употребительных в пределах Британии.- А ты кто такой?
- До этого тебе нет дела, - сказал Гурт.
- Столько же, сколько и тебе до моего времени,- сказал Исаак.- Как же я стану с тобой разговаривать, если не буду знать, кто ты такой?
- Очень просто,- отвечал Гурт,- платя деньги, я должен знать, тому ли лицу я плачу, а тебе, я думаю, совершенно всё равно, из чьих рук ты их получишь.
- О бог отцов моих! Ты принёс мне деньги? Ну, это совсем другое дело. От кого же эти деньги?
- От рыцаря Лишённого Наследства,- сказал Гурт.- Он вышел победителем на сегодняшнем турнире, а деньги шлёт тебе за боевые доспехи, которые, по твоей записке, доставил ему Кирджат Джайрам из Лестера. Лошадь уже стоит в твоей конюшне; теперь я хочу знать, сколько следует уплатить за доспехи.
- Я говорил, что он добрый юноша!- воскликнул Исаак в порыве радостного волнения. - Стакан вина не повредит тебе,- прибавил он, подавая свинопасу бокал такого чудесного напитка,какого Гурт сроду ещё не пробовал.- А сколько же ты принёс денег?
- Пресвятая дева!- молвил Гурт,осушив стакан и ставя его на стол.-Вот ведь какое вино пьют эти нечестивцы, а истинному христианину приходится глотать один только эль,да ещё такой мутный и густой, что он не лучше свиного пойла! Сколько я денег принёс?- продолжал он, прерывая свои нелюбезные замечания. - Да небольшую сумму, однако для тебя будет довольно. Подумай, Исаак, надо же и совесть иметь.
- Как же так, - сказал Исаак, - твой хозяин завоевал себе добрым копьём отличных коней и богатые доспехи. Но, я знаю, он хороший юноша. Я возьму доспехи и коней в уплату долга,а что останется сверх того, верну ему деньгами.
- Мой хозяин уже сбыл с рук весь этот товар,- сказал Гурт.
- Ну, это напрасно!- сказал еврей.- Никто из здешних христиан не в состоянии скупить в одни руки столько лошадей и доспехов. Но у тебя есть сотня цехинов в этом мешке,- продолжал Исаак, заглядывая под плащ Гурта,- он тяжёлый.
- У меня там наконечники для стрел, - соврал Гурт без запинки.
- Ну хорошо, - сказал Исаак, колеблясь между страстью к наживе и внезапным желанием выказать великодушие.- Коли я скажу, что за доброго коня и за богатые доспехи возьму только восемьдесят цехинов, тут уж мне ни одного гульдена барыша не перепадёт. Найдётся у тебя столько денег, чтобы расплатиться со мной?
- Только-только наберётся,- сказал Гурт,хотя еврей запросил гораздо меньше,чем он ожидал,- да и то мой хозяин останется почти ни с чем. Ну, если это твоё последнее слово, придётся уступить тебе.
- Налей-ка себе ещё стакан вина,- сказал Исаак. - Маловато будет восьмидесяти цехинов:совсем без прибыли останусь.А как лошадь,не получила ли она каких-нибудь повреждений? Ох, какая жестокая и опасная была эта схватка! И люди и кони ринулись друг на друга, точно дикие быки бешанской породы. Немыслимо, чтобы коню от того не было никакого вреда.
- Конь совершенно цел и здоров,- возразил Гурт,- ты сам можешь осмотреть его. И, кроме того, я говорю прямо, что семидесяти цехинов за глаза довольно за доспехи,а слово христианина, надеюсь, не хуже еврейского: коли не хочешь брать семидесяти, я возьму мешок (тут он потряс им так, что червонцы внутри зазвенели) и снесу его назад своему хозяину.
- Нет, нет,- сказал Исаак, так и быть, выкладывай таланты… то есть шекели… то есть восемьдесят цехинов, и увидишь, что я сумею тебя поблагодарить.
Гурт выложил на стол восемьдесят цехинов, а Исаак, медленно пересчитав деньги, выдал ему расписку в получении коня и денег за доспехи.
У еврея руки дрожали от радости, пока он завёртывал первые семьдесят золотых монет;последний десяток он считал гораздо медленнее,разговаривая всё время о посторонних предметах, и по одной спускал монеты в кошель. Казалось, что скаредность борется в нём с лучшими чувствами, побуждая опускать в кошель цехин за цехином, в то время как совесть внушает, что надо хоть часть возвратить благодетелю или по крайней мере наградить его слугу. Речь Исаака была примерно такой:
- Семьдесят один, семьдесят два; твой хозяин- хороший юноша. Семьдесят три… Что и говорить, превосходный молодой человек… Семьдесят четыре… Эта монета немножко обточена сбоку… Семьдесят пять… А эта и вовсе лёгкая… Семьдесят шесть… Если твоему хозяину понадобятся деньги, пускай обращается прямо к Исааку из Йорка… Семьдесят семь… То есть, конечно, с благонадёжным обеспечением…
Тут он помолчал, и Гурт уже надеялся, что остальные три монеты избегнут участи предыдущих.
Однако счёт возобновился:
- Семьдесят восемь… И ты тоже славный парень… Семьдесят девять… И, без сомнения, заслуживаешь награды.
Тут Исаак запнулся и поглядел на последний цехин, намереваясь подарить его Гурту.Он подержал его на весу, покачал на кончике пальца, подбросил на стол, прислушиваясь к тому,как он зазвенит. Если бы монета издала тупой звук, если бы она оказалась хоть на волос легче, чем следовало, великодушие одержало бы верх; но, к несчастью для Гурта, цехин покатился звонко, светился ярко, был новой чеканки и даже на одно зерно тяжелее узаконенного веса.У Исаака не хватило духу расстаться с ним,и он, как бы в рассеянности, уронил его в свой кошель, сказав:
- Восемьдесят штук;надеюсь,что твой хозяин щедро наградит тебя.Однако ж, - прибавил он,пристально глядя на мешок,бывший у Гурта,- у тебя тут, наверное, ещё есть деньги?
Гурт осклабился, что означало у него улыбку, и сказал:
- Пожалуй, будет ещё столько же, как ты сейчас сосчитал.
Гурт сложил расписку, бережно спрятал её в свою шапку и заметил:
- Только смотри у меня, коли ты расписку написал неправильно,я тебе бороду выщиплю.
С этими словами, не дожидаясь приглашения, он налил себе третий стакан вина, выпил его и вышел не прощаясь.
- Ревекка,- сказал еврей,- этот измаилит чуть не надул меня. Впрочем, его хозяин - добрый юноша, и я рад, что рыцарь добыл себе и золото и серебро, и всё благодаря быстроте своего коня и крепости своего копья, которое, подобно копью Голиафа, могло соперничать в быстроте с ткацким челноком.
Он обернулся, ожидая ответа от дочери, но оказалось, что её нет в комнате: она ушла, пока он торговался с Гуртом.
