Кирилл Кириллов - Булат
– Что такое? Что услышал?
– Да тихо, говорю! – рявкнул купец.
Командир воинов тоже что-то услышал. Взмахом руки он велел лестнице остановиться. Та замерла как вкопанная. Барабанщик выбил из своего инструмента короткую дробь и тоже затих. Осталось слышно только тяжелое дыхание рекрутов и… Непонятный шорох и скрип. Словно кто-то откапывался из-под земли, ломая крышку гроба.
– Мертвецы восстают, – вздохнул кто-то осипшим голосом.
– Аллах, защити, – пискнули с другой стороны.
– Не мертвецы то – засада, – пробормотал Афанасий негромко, будто надеясь, что враги не заметят ни их, ни титанического сооружения рядом.
Начальник потянулся к рукояти меча на поясе. Выкрашенное в черное стрела пронзила его шею, оборвала хрип, опрокинула лицом в сырую землю. Другая сбила с ног стоявшего рядом воина. Третья воткнулась в колесо около головы муллы и затрепетала оперением.
– Прячься! – крикнул ему Афанасий и толкнул под лестницу.
На земляных стенах появились силуэты индусов, попрятавшихся от обстрела и дождавшихся, когда одни воины уже пройдут, другие еще не втянутся в проход, и главное осадное орудие останется прикрытым лишь двумя дюжинами безоружных людей да горсткой охранников. У большинства в руках были огромные луки. Скрипнули, натягиваясь, тетивы, и осыпал людей внизу дождь стрел.
Хорасанские воины потеряли своего командира, но не потеряли присутствия духа. Подняв щиты, они прижались спинами к бортам лестницы, прикрывая себя и рекрутов. Индусы дали еще один залп. Несколько вскриков возвестили о легких ранениях. Поняв, что обстрелом они ничего не добьются, индусы выхватили кривые сабли и ринулись вниз. Хорасанцы с криками пошли им навстречу, стремясь слиться с нападающими, чтоб стрелки не отважились посылать новые стрелы.
Хрустнул щит об щит, зазвенела сталь. К ногам Афанасия упал молодой воин, испуская фонтан крови из разрубленной ключицы. Рядом шлепнулся на землю короткий меч. Купец схватил его и поднял над головой, как раз вовремя, чтобы отбить кривую индусскую саблю. Блокировал второй удар, поймал левой рукой врага за запястье и вывернул. Хрустнула кость, индус отлетел, сбитый ударом щитом другого хорасанского воина. Тот же щит уберег Афанасия от раздвоенного кинжала, направленного ему в живот. Словно возвращая долг, он отбил саблю, взметнувшуюся над головой воина, и рубанул противника на подшаге. Почувствовал упругое сопротивление тела входящему клинку. Потянул, углубляя разрез. Отскочил от налетевшего на него громилы с клевцом [21]в могучей руке, да недалеко. Заостренный «птичий клюв» пропахал на руке длинную, сразу набухшую кровью борозду. Изловчившись, купец ударил врага каблуком в незащищенное колено. Индус вздрогнул и кучей осел на землю. Но Афанасий этого уже не видел, он рубился с невысоким шустрым воином, машущим саблей как угорелый. Искусства в его фехтовании было не много, но он с лихвой возмещал этот недостаток скоростью и напором. Сталь звенела о сталь, с клинком дождем сыпались искры. Под градом ударов индуса купец отступил на несколько шагов. Улучив момент, рубанул сам, но понял, что не попал и проваливается вслед за ухнувшим в пустоту оружием. Все внутри у него похолодело. Индус, оскалив белые зубы, прыгнул, чтобы ударить по открывшейся шее, но споткнулся, потерял равновесие, навалился на купца, выронив саблю. Афанасий поймал его за горло, от души приложил навершием меча по голове и отбросил. Краем глаза заметил улыбающегося муллу, сжимающего в руках древко копья. Вот кто индуса споткнуться заставил – спасибо, друг. Тверич сделал ему знак прятаться и снова кинулся в битву. Сцепился с огромным детиной, перехватил его руку с зажатой в ней саблей, но вывернуть не смог. Почувствовал, как его запястье попадает в капкан вражеских пальцев. Дернул, но освободиться не смог. Увидел перед собой темное потное лицо с выпученными глазами и плоским носом. Отклонил голову назад и что есть мочи ударил в этот нос лбом.
На мгновение мир перед ним померк, а когда вернулся, купец увидел падающего на колени детину, у которого кровь хлестала из обеих ноздрей. Значит, не больше мгновения прошло? И славно. Он кинулся помогать хорасанским воинам, теснившим горстку индусов к крутому склону.
Впереди голоногие пехотинцы Хорасана рубились с индусскими пехотинцами в сверкающих нагрудниках, подошедшими, видимо, из за деревянных укреплений. Голоногим приходилось несладко, но они пока держались. Сзади стрелки разворачивались в цепь, зажигали фитили, забивали в стволы заряды, поднимали оружие на треноги. В кого они собираются стрелять?
Грянул залп. Свинцовые пули смели с гребня лучников. Правда, те и так особо не стреляли, боясь попасть по своим. Но атакующим грохот выстрелов и падающие сверху тела оказали немалую услугу. Индусы отпрянули, побежали, оставляя израненных и обессиленных воинов на милость хорасанцев.
Милости от них ждать не приходилось. На ходу добивая раненых, персы бросились следом, выскочили из прохода и остановились. Опьяненный горячкой боя Афанасий кинулся следом. Вылетев из темного прохода на яркое солнце, он зажмурился, а когда открыл глаза, замер с высоко поднятой саблей и разинутым ртом.
На горстку голоногих хорасанцев с трех сторон надвигались отряды индусских пехотинцев. Наверное, они заметили со стен рубку в проходе и поспешили на помощь своим.
Бежать было бессмысленно. Афанасий сплюнул горькую слюну, подобрал с земли круглый щит одного из погибших голоногих воинов и приблизился к другим хорасанцам, сомкнувшим строй.
От тяжелой поступи индусов, казалось, дрожала земля. Тридцать шагов. Хорасанцы повыше подняли щиты и расставили ноги, тверже упираясь в землю. Двадцать. Воины отвели назад локти и направили в сторону нападавших острия коротких копий и сабель, готовясь разить из-под щитов. Десять. Афанасий с шумом втянул ноздрями воздух. Пять.
За спиной раздался грохот оружейного залпа. Пули роем врезались в индусских пехотинцев ближайшего отряда, выбивая воинов, как зубья из расчески. Сочные шлепки в тело смешались с треском рвущихся кольчуг и сминающихся шлемов. Второй залп прорезал в боевых порядках целые просеки. Третий угодил в кучу смешавшихся, пытающихся спрятаться друг за друга людей.
Афанасий кинул взгляд назад. Стрелки припали на колено, перезаряжая свои массивные ружья, а другой отряд индусов уже приближался справа. Навстречу ему из расселины вырвалась лава хорасанских всадников. Визжа по-звериному и сверкая кривыми саблями, они врубились в ряды пехотинцев, осыпая их головы градом ударов. Подмога!
Артиллеристы подтащили легкие пушки на деревянных лафетах без колес. Установили на бруствере. Разожгли фитили. Картечь, пущенная поверх голов своих, настигла бегущих, врезалась в спины. Расцвели на белых, не защищенных нагрудниками рубахах кровавые цветы.
