Максим Кисляков - Быть войне! Русы против гуннов
Вскоре все стихло, Йошт лежит, тяжело дышит, глаза как блюдца, волхв стирает выступивший крупный пот со лба.
– Что… что это было, дядя Веслав? – испуганно, еле передвигая губами, молвит Йошт.
– Тьма, странник из Карпени, – немного уставшим, но спокойным голосом ответил старец. – Что-то я поторопился, сказав «не бойся»… Еще чуть – и сцапала бы тебя. Это от него.
Волхв кивнул в сторону зловещего цветка.
– Тьма от… папоротника?! – с ужасом выговорил Йошт.
– Да, когда папоротник цветет – он взывает к самым темным сторонам зверя и человека.
– Выходит, что это внутри меня все было?..
– Именно! – подтвердил Веслав. – Я ж не зря тебе говорил, что это растение – самое любимое в царстве Мары, а это и есть тьма, она в каждом из нас живет. Не все, правда, с нею справляются, но ты молодец! Сдюжил! Теперь ей с тобой справиться будет труднее.
Венед лежит на траве, глаза очумелые, уставились в небо. Волхв поднялся, сделал несколько шагов, повернулся к Йошту:
– Нам нужно торопиться, сегодня самая короткая ночь в году, можем не поспеть.
– Так мы за ним пришли, – говорит Йошт, особое ударение, полное страха и ужаса, поставил на слове «ним».
– Нам он ни к чему. Нам другой интересен. Он, как правило, растет совсем недалеко от папоротника.
Волхв постучал трижды о землю, что-то прошептал и двинулся дальше, нагнулся и стал очень тихо и осторожно передвигаться среди подлеска и колючего кустарника, заботливо отгибает в стороны ветки, тщательно всматривается в траву.
– Так что же мы ищем, дядя Веслав?
– Другой цветок, он как бы противостоит папоротнику.
– Противостоит папоротнику? Как это?
– Знаешь, ведь на всякую силу есть другая сила, на всякое явление есть явление обратное – одно противостоит другому, но в то же время и дополняет его. Это Закон, Йошт, Закон равновесия, это как ночь или день. Коль Род не сотворил бы луны, а оставил лишь солнце, мы бы и не узнали, что есть день, да и свет вообще.
– Ого! Как запутанно! – изумился Йошт. – Неужели все, что создал Род, такое сложное?
– Как раз напротив, это очень просто, правда, не всегда люди это понимают. Стараются облечь во что-то сложное, не понимая одного – суть всегда проста. Как говорят мудрецы с Востока – все простое пытаемся непременно сделать сложным, а сложное… усложнить еще больше!
– А этот цветок, который ищем, он волшебный?
– Любой цветок, любая травушка волшебная, если их правильно понимать. Они ведь живые, и если добрые, чистые и светлые слова будешь им говорить, получишь лекарство, ну а если будешь заговаривать злыми смыслами – получится сильнейший смертоносный яд. А вот и наш красавец!
Волхв осторожно раздвинул кусты орешника, из-под травы пробивается яркий свет крохотного солнца. В лесу стало светло как в полдень. Сам цветок искрится разноцветными огнями, будто россыпь драгоценных самоцветов. Среди кустов и близлежащих деревьев раздался жалостливый вой, кряхтение.
– Они боятся его света. Посмотри, разве можно не любоваться такой красотой? Это Алый цвет. Или иван-да-марья по-нынешнему.
Йошт смотрит на чудо-цветок и не может оторваться, такого он никогда не видел.
– Йошт, нам нужно торопиться, скоро луна пойдет на убывающий оборот.
– И что тогда?
– Ох, лучше тебе этого не знать…
Волхв осторожно обхватил хрупкий стебелек и потянул на себя, стебелек туго щелкнул, отсоединяясь от корней. Свет мгновенно угас, Веслав осторожно завернул сорванный Алый цвет в приготовленную сияющую белизной тряпицу. Свет опять вспыхнул, но горит уже не так ярко. Волхв бережно присыпал землей то место, где мгновение назад был иван-да-марья, чтоб на следующий год он вновь осветил округу божественным светом.
Когда Йошт и волхв пошли обратно, тут же в кустах что-то зашевелилось, похрюкивает, жутко сопит, кто-то среди кустов и деревьев жалобно заскулил, отплевывался. Йошт еле передвигает ноги от страха, несколько раз, когда кто-то шипел совсем рядом, хватался то за пояс волхва, то за полу его рубахи.
– Не оглядывайся, – бросил через плечо Веслав. – Иди вперед и не смотри назад.
– Там… там, наверное, чудища подземного мира? – трясущимися от страха губами проговорил Йошт, он так и норовит посмотреть назад, в сгустившуюся темноту, будто чья-то рука с силой обхватила рыжеволосую голову и заставляет оглянуться. – Нагонят же нас!..
– Не нагонят, – спокойно, с холодком в голосе ответил волхв. – Быстрее ножками перебирай – и не нагонят. Разве что пару ночей спать не дадут. От кошмаров.
Веслав повернулся к нему и подмигнул открывшему рот от испуга карпенцу.
Йошт облегченно вздохнул.
Впереди замаячил ослепительно яркий свет папоротника. Приблизившись к нему, волхв нарочито приподнял кверху сверток с тускло светящимся цветком. Любимец Мары мгновенно потускнел, стал похож на светляка, спрятавшегося в густой траве. Однако как только Веслав ушел немного вперед, папоротник вновь вспыхнул. Еле различимые бесформенные тени потянулись на холодный свет.
Венед не удержался и обернулся. И сердце мгновенно сжало леденящим ужасом, по коже стремительной волной прокатился мороз: из кустов на него прыгнула огромная бесформенная тень с разинутой пастью. Десятки глаз горели как жаркие угли. Длинные уродливые когтистые лапы потянулись к нему со всех сторон.
Йошт содрогнулся, спешно затряс головой, зажмурился. Ноги сами понесли его вперед, погребая под собой мухоморы-поганки, ломая сухие ветки, круша многолетний мох. Больше назад смотреть не тянуло.
Йошт и волхв наконец вышли из леса. Дальше дорога лежит в весь. Путь домой как всегда идет быстрее. Тропа делает широкую петлю, вдоль нее вырастают землянки древлян-изгоев.
На пустыре толпятся одетые в лохмотья люди. Волхв направился к ним. Перед ним расступились. Йошт озирается по сторонам, все кланяются Веславу, лица у всех хмурые, женщины всхлипывают, у многих на щеках блестят влажные дорожки.
Волхв остановился, венед глянул ему через плечо – посредине пустыря на деревянных жердях лежит человек, молодое посеревшее лицо в поту, рядом согнулась тощая девушка с копной огненно-рыжих волос. Она смачивает кусок потемневшей материи в бадейке с водой и прикладывает к животу лежащего паренька. Тот от каждого прикосновения дергается, из побелевших губ вырывается стон. Венед с ужасом разглядел под пропитанной кровью тряпицей страшную рану.
Волхв нагнулся, внимательно посмотрел на рану, осторожно ощупал рваные края. Парень застонал громче.
– Будь здрав, светлый Веслав, – раздался рокочущий голос, из толпящегося люда к волхву вышел крупный мужчина средних лет. С могучих плеч ниспадает волчья шкура, на шее болтается ожерелье с медвежьими клыками.
