Юрий Корчевский - Княжья служба
Следующим днем на отдохнувших лошадях мы тронулись в путь. На мой взгляд, не мешало бы втихую прикончить целовальника, но… нет доказательств, стало быть – нет вины.
Глава V
Кони шли не спеша, переходя с рыси на шаг, потом опять на рысь. Мы с Петром решали, что делать. Во Ржеве мы думали, что избавились от опасности, оказалось – обрадовались преждевременно.
Обернувшись случайно, я вдали, за полем, увидел одинокого верхового. Он не приближался, но и не отставал. Это мог быть случайный попутчик, но в такие счастливые совпадения мне уже не очень верилось. Петр тоже был настороже.
– О, слушай, Юра. Тут впереди, верстах в семи, монастырь есть. Как раз к вечеру успеем добраться, даже засветло. Предлагаю напроситься на постой, все же за стенами ночью спокойнее будет.
– Тогда чего мы плетемся? Показывай дорогу.
Мы хлестанули коней и перешли на галоп. Пыль за нами стояла столбом, указывая наш путь.
Вот и монастырские стены из пиленого белого камня, похоже – известняка. У ворот дюжий монах в рясе. Соскочив с коней, мы положили поклон и перекрестились на надвратную икону.
– Не найдется ли ночлег для путников?
– Как не найтись для православных? Хором не обещаем, но пару топчанов в сарае для странствующих есть. Все же крыша над головой. Дождь ночью будет: видите – на горизонте тучи?
Мы завели коней в конюшню, задали овса из седельных сум, прошли за монахом в сарай. Упав на сено, я закрыл глаза. Хорошо-то как! Чувство покоя и умиротворенности, запах луговых трав, исходящий от сена. Сразу потянуло в сон.
По крыше забарабанили первые капли дождя. Прав оказался монах, предвещая дождь. На сарай обрушился ливень – не дай бог оказаться сейчас в дороге, без крыши над головой. С этой мыслью я и уснул.
Где-то настойчиво гудело и стучало. Что за звук? Просыпаться не хотелось, но Петр уже толкал в бок.
– Вставай, в набат бьют, случилось чего-то.
– Да что у монахов случиться может?
– Пойду посмотрю.
Петр исчез и вскоре объявился.
– Недалеко от монастыря дым, деревня горит, к монастырю люди бегут, неладно что-то.
Ну, поспать вволю не дадут; пришлось вставать.
Через распахнутые ворота вбегали первые беженцы. По обеим сторонам от ворот стояли монахи в простых рясах, опоясанные пеньковыми веревками, а за веревки заткнуты мечи в ножнах. Ни фига себе, служители Бога, или у них тут часто случаются нападения?
Людей во двор забежало достаточно, некоторые даже тащили за собой на веревках коз и овец, но большинство только и успели, что детей малых похватать на руки. Дети постарше бежали за родителями, держась ручонками за материнские подолы. Изрядно во двор забежало людей, около сотни, если с детьми считать.
Я подошел поближе, прислушался к разговорам. Возле седого, но крепкого кряжистого деда собрались крестьяне и несколько монахов.
– Говорю же вам, еще ночью пришли, сразу по избам шастать, где мужики отпор дают – того убивают.
Сразу два монаха спросили:
– Кто они?
– Не татарва, не, не они. Блазнится мне – малороссы, вместо «изба» говорят «хаты», да и разговор чудной. А портки широкие такие.
– Ну точно – либо казачки пограбить заявились с Украины, либо Литва. Хрен редьки не слаще.
Монахи у ворот засуетились, быстро прикрыли тяжелые дубовые ворота, окованные железными полосами и заперли двумя брусьями толщиной в три пяди. Один взбежал на стену, в надвратную башню, другой – бегом к монастырским кельям.
Раздались голоса:
– Никак к настоятелю, отцу Никодиму.
Я направился к стене и поднялся по лестнице. От горящей деревни в нашу сторону скакали верховые, числом около трех десятков. Так, жить становится все интереснее и веселей. Стены-то в монастыре толстые и высокие, только есть ли защитники, сколько их, умеют ли держать в руках оружие? Я обернулся. Из монашеских келий спешно выходили монахи и иноки. Ого, да их тут с полсотни будет. Ежели хоть половина сражаться может, есть шансы отстоять монастырь.
Во двор в сопровождении служки вышел игумен – высокий худой старец. Беженцы склонились в поклоне, игумен осенил всех крестным знамением. Монах спешно слез со стены и поспешил к игумену с докладом. Игумен, выслушав, стал отдавать распоряжения. Судя по четкости и толковости – либо ранее в дружине служил, либо богатый опыт в защите монастыря имеет. Я обратил внимание, что после дождя двор совсем сухой и спросил об этом стоящего по соседству монаха.
– А как же? Церкви или монастыри всегда на возвышенности ставили, в сухое место, опять же благолепие звонницы далеко видать, – подивился монах моей неосведомленности в простых делах.
Ко мне подошел Петр, и мы вместе двинулись к настоятелю, поклонились и приложились к руке.
– Просим дозволения участвовать в защите монастыря. Мы дружинники князя Овчины-Телепнева-Оболенского. У вас пришлось переночевать, аккурат перед дождем добрались.
– Сказывал мне о вас инок, сказывал. Ну что же, благое дело, богоугодное. Что можете?
– Скакать, рубить, колоть – все, что должен человек ратный уметь.
– Ну, скакать не потребуется. А вот с огненным боем знаком ли кто? Беда просто: тюфяк у нас есть, да припас огненный, да инок Михаил, что с ним управлялся, во Ржев уехал, по делам я его услал, прямо не вовремя.
– Я могу, отец Никодим.
– А товарищ твой?
– Помогать мне будет.
– Сейчас ключника кликну, пусть наряд покажет, да припас огненный.
Старый и высохший, немощный монах открыл нам кладовку, мы с Петром выкатили оттуда бочонок пороха и бочонок с картечью. Ключник нас перекрестил:
– Бог в помощь!
Один из иноков показал, где находился наряд, или по-другому – тюфяк, короткоствольная медная пушечка для стрельбы свинцовой картечью и каменным дробом.
Я живо осмотрел пушку. Была она в полном порядке, заряжена. Мне только и осталось, что подсыпать свежего пороха к затравочному отверстию. В бочке, что мы взяли у ключника, был отличный зернистый пушечный порох. Я помял его между пальцами – не расползается, не пачкает рук – отличный порох, не иначе, инок Михаил раньше служил в Пушечном приказе. В иных крепостях уход за пушкой хуже и порох ниже качеством. Надо будет настоятелю об усердии инока сказать, когда осада кончится.
Я повертел пушку на вертлюге, оценивая сектор обстрела. Хм, пожалуй и установлена пушка с умом, на выступающей за наружную стену башне. Можно стрелять вдоль стен, а можно и вперед, защищая самое слабое место в обороне – ворота.
На стене маячили монахи и иноки: кто с мечом, кто с луком, кто с копьем. Причем держали оружие умело – видимо, не вчера в руки взяли. Непросто нападающим будет взять монастырь, много крови прольется.