Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» - Корчевский Юрий Григорьевич
Андрею удалось схватить парня за воротник пальто, подтянуть к себе и рывком вытащить на лёд.
– Ползи к берегу, только на ноги не становись.
– А брат?! Там брат мой!
– Ползи! А то все провалимся!
Парень пополз.
На набережной стали собираться люди. Но помогать никто не спешил, только слышались сочувственные возгласы.
– Верёвку несите! – крикнул Андрей.
Сам вдохнул глубоко пару раз и нырнул в ледяную воду. От холода обожгло тело.
Андрей плавал хорошо. Да и живя на берегу Ладожского озера, которое прозывают морем за размеры, трудно не научиться плавать. Летом в их селе мальчишки днями пропадали на берегу – купались, загорали, рыбачили.
Андрей открыл глаза. Вода мутноватая, видно сажени на две-три. Огляделся вокруг – нет мальчишки. Посмотрел вниз – вроде темнеет что-то. Он вынырнул, набрал воздуха и снова нырнул. Точно, мальчишка уж недвижим, и течением его потихоньку начинает сносить в сторону.
Андрей ухватил мальчишку за пальто и потянул к проруби. Одежда паренька намокла, как и Андреева, и сильно затрудняла движения. Воздух в лёгких кончился, хотелось вздохнуть, а пролом во льду, кажется, вот, рядом, но до него ещё доплыть надо.
Андрей ухватился левой рукой за кромку льда, подтянулся, поднял голову и вдохнул полной грудью. Толпа на берегу восторженно закричала.
Андрей подтянул паренька к себе и рывком, теряя силы, буквально вышвырнул его на лёд. Надо было выбираться самому, но силы иссякли, и ноги от холода сводило судорогой. Да и забраться на лёд сложно, только рукой обопрёшься, как он ломается.
Рядом на воду упал конец верёвки. Андрей ухватился за него, а на берегу мощно потянули. Розыскника выдернуло из воды на лёд. О ледяную кромку порвало рубашку, оцарапало до крови кожу на груди, но всё это – ерунда, главное – выбраться удалось.
Андрей схватил одной рукой мальчишку, второй – верёвку.
– Тяните!
Несколько мужиков споро стали тащить обоих.
У набережной Андрей всё-таки встал, передал им наверх паренька, а потом, держась за верёвку и опираясь босыми ногами на гранит, поднялся наверх. С него ручьями стекала вода.
– Согреть бы спасителя надо, – раздались голоса.
– Одежду и сапоги мои принесите, – попросил Андрей.
Сразу двое услужливо побежали исполнять его просьбу. Андрей же босыми ногами, уже не чувствуя холода, пошлёпал по мокрому снегу к спасённому мальчишке.
Вокруг него стояли и жалостливо кивали головами женщины.
Андрей опустился на колено, поднял парня и перевернул его вниз головой. Изо рта мальчишки хлынула мутная вода. Толпа раздалась в стороны.
– Да он утоп уже! – охнул кто-то в толпе.
Андрей положил мальчишку на снег, похлопал по щекам. Парень не подавал признаков жизни. Андрей вспомнил – ещё в детстве он видел, как старый дед вот так же, как и он сейчас, сделал утопленнику несколько выдохов в рот. «Жизнь вдохнул!» – объяснил он потом.
Вот и Андрей наклонился, приник ко рту мальчишки, выдохнул в него воздух раз, другой. Толпа вокруг безмолвствовала и смотрела на Андрея с неослабным вниманием.
Щёки мальчишки порозовели, он сам сделал вдох-другой.
– Ожил! – пронеслось по толпе ликующе.
Андрей поднялся с колен. Ему услужливо подали сапоги. Он обулся. Затем ему помогли натянуть сюртук и накинули сверху пальто. Андрея начала колотить крупная дрожь, буквально – зуб на зуб не попадал.
Послышался крик. Из подворотни выбежала женщина без пальто, впереди неё бежал первый спасённый Андреем мальчишка. Женщина подбежала к собравшимся на берегу Фонтанки людям, и толпа расступилась. Она упала мальчишке на грудь и зарыдала.
– Чего ревёшь, дура! – сказал мастеровой из толпы. – Жив твой сын, неси его в тепло быстрее, раздень, разотри. Ему согреться надо, не то захворает.
– Живой! – обрадованно причитала женщина. Она подхватила мальчугана на руки и побежала к дому.
– Хоть бы спасибо спасителю сказала, – осуждающе шумели в толпе.
Люди стали расходиться.
Вскоре Андрей остался один. Надо спешить на службу, и так уже опоздал. А одежда мокрая – рубаха, брюки, исподнее. И в сапогах уже волгло.
Андрей перехватил извозчика, доехал да розыскной экспедиции. И сразу – к Лязгину.
– Здравствуйте, Иван Трофимович! Представляюсь по случаю прибытия из отпуска.
Лязгин внимательно оглядел Андрея.
– Так… Опоздал на службу и в таком виде…. Ты что, пьян?
– С чего вы взяли? – обиделся Андрей.
– Лужа потому как под тобой, а шинель сухая.
Андрей рассказал о происшествии на набережной Фонтанки.
– Эка, брат, к тебе злоключения липнут. Ладно, ругать не стану. Поступок геройский, две жизни спасти – это не фунт изюма съесть.
– Да я его и не ел никогда.
– Есть такая сушёная ягода, сладкая. Её с Кавказа везут. Вот что, езжай домой, переоденься в сухое. А ладно, возьму грех на себя: сегодня на службу не возвращайся, вещи да сапоги высуши и сам в тёплой постели согрейся. Ты мне здоровым на службе нужен.
– Вот спасибочки, Иван Трофимович.
– Иди. И помни мою доброту.
Обрадованный Андрей пошёл к Рыбневым. Всё равно запасных сапог, как шинели или пальто, дома нет, а у Рыбневых – печь, возле которой всё высыхает быстро, и перина пуховая – отогреться можно. Мокрая одежда неприятно холодила тело, и в сапогах уже хлюпало.
Василиса, увидев мокрого Андрея, ахнула.
– Чего случилось? В лужу упал?
– Если бы. В Фонтанке купался.
– Да кто же в здравом уме зимой и в одежде купается, – опешила Василиса.
– Мальчишки тонули, пришлось выручать.
– Ах ты, мой герой! Ты же мог погибнуть! – ужаснулась она. – Ну раздевайся быстрее, сушиться будем. Садись поближе к печи, грейся!
Василиса повесила шинель у горячей печи, натолкала в сапоги сена и – к теплу. Близко не ставила, потому как мокрая кожа скукожиться может. «Молодец, Василиса, понимает», – с удовольствием отметил про себя Андрей.
– А теперь снимай рубаху и исподнее. Сюртук тоже сыроват, и его подсушим.
Рубаху Андрей снял, а вот исподнее? Он взялся было за завязки и застыл в раздумье. Василисы он стеснялся. Вроде и переспали уже, а вот – неудобно как-то.
Василиса хихикнула:
– Я отвернусь.
Андрей и кальсоны снял, протянул девушке. Не поворачиваясь, Василиса сказала:
– Иди в свою комнату, ложись, грейся. Сейчас я тебе вина тёплого принесу. Мой тятенька всегда так делает, когда замёрзнет. Ложится в постель, попьёт вина тёплого, глядишь – утром здоров, даже не чихнёт.
Андрей, прикрывая руками причинное место, прошлёпал босыми ногами в знакомую комнату и юркнул под одеяло на перину.
Минут через двадцать вошла Василиса, она принесла в глиняном глечике тёплого вина, да много!
– Ой, куда мне столько! Я ещё опьянею! – запротестовал Андрей.
– И ничего, зато здоровым будешь. Пей!
Андрей, почти не отрываясь, выпил всё, едва перевёл дух. Тёплое вино согрело желудок, пробежало по жилам и ударило в голову.
– Голова закружилась, – признался Андрей.
– Это хорошо. Теперь спи. У меня дел по дому полно.
И Андрей провалился в сон. И то неудивительно: сегодня ночью не выспался после утомительной дороги, затем купание в ледяной воде.
Проснулся он от нарушившего тишину дома громкого мужского голоса и тяжёлых шагов. «С тобой потом говорить буду, иди к себе. Я покажу ему! Где он?» – гремел голос купца.
Дверь в комнату резко отворилась. Андрей с трудом разлепил глаза.
На пороге стоял рассерженный Нифонт. Принюхавшись и уловив винный запах, он ещё более помрачнел, прикрыл за собой дверь и грузно уселся на стул. Не спуская с Андрея сверкающих яростью глаз, он, тяжело дыша и качая головой, теребил бороду. Справившись наконец с переполнявшим его гневом, Нифонт резанул:
– Ну-ка, Андрей, объяснись. Мы оба из дома вышли утром. Ты на службе должен быть, а что я вижу? Ты в постели и голый, да ещё в винном угаре.
Тяжёлый взгляд Нифонта не предвещал для парня ничего хорошего. Неудобно Андрею стало. Присел он в постели, прикрыв наготу одеялом. Делать нечего – рассказал об утреннем происшествии и о том, что начальник экспедиции отпустил обсушиться.
