Алла Гореликова - Серебряный волк

Гномий ход оказывается неожиданно широким. Во главе отряда топает Кэл с магическим светильником в одной руке и жуткого вида тесаком — в другой. За ним — по двое — идут горные стрелки. Откровенно говоря, сколько-нибудь грозной силой они не кажутся. «Горные» все-таки не значит «подземные», в сотый раз думает Лека. Вот выйдут сейчас прямо из стены гномы, и хороши будут эти стрелки в ближнем бою против топоров…

Барон разбил новичков, поставил в пары к ветеранам — а может, просто к самым надежным, кто ж его разберет. Лека видит впереди Карела. Серега идет сзади.

Все плохо, думает Лека, как все плохо! Не успел ни успокоить ребят насчет присяги, ни рассказать свой план. Даже не шепнул Карелу, чтобы надел оставленный Ясеком «глаз совы»… хотя, может, он сам догадался?

Впрочем, сейчас «глаз совы» без надобности. В неестественном, мертвенно-белом свете отчетливо видны каждая неровность стен, каждая трещинка под ногами… эй, да она расходится!

Лека дергается вперед, прыгает… кто-то врезается в него сзади — ага, Серый, это хорошо…

— Давай вперед!

Трещина растет, ширится, в нее, шурша, осыпаются камни. До того края уже и не допрыгнуть. Кэл оборачивается и замирает. Ох, как понимает его Лека! Оказаться в гномьем Подземелье отрезанным от своих, с шестеркой бойцов, из которых трое — необученные и необстрелянные новобранцы…

— Она остановилась, — говорит Серый.

Кэл подходит ближе, светит вниз. В трещине стоит вровень с краями непроглядная, жуткая мгла.

— Первая, — заявляет десятник. — Эй, парни, у кого веревка, кидайте.

С того края к трещине подходит капитан. Спокойный и собранный, будто ничего и не случилось. Или такие штучки только для них троих в диковинку?

— Кэл, выдвигай заслон, переправу потом наладишь.

— А что «первая»? — почему-то шепотом спрашивает Карел.

— Ловушка, — отвечает десятник. Внимательно оглядывает бойцов, задержав взгляд на новеньких.

— У нас шпаги, — отвечает на невысказанный вопрос Лека. — Уж настолько-то мы соображаем, чтобы понять: нам — прикрывать стрелков.

— Не боитесь?

— Боимся, ну так что ж теперь?

— Да, парень, как там тебя… ты мне нравишься. Держи лампу! — Десятник выуживает из кармана странную штуковину, похожую не на лампу, а на составленное из мелких стеклянных шариков яблочко. Оказавшись в ладони Кэла, «лампа» начинает мерцать зеленовато-желтым светом. — Держи, не бойся, что ты, гномских штучек не видел никогда? Так, вы — на десять шагов, — командует десятник стрелкам, — а вы от них еще на два десятка. Под ноги смотрите, таких трещин обычно подряд две-три. Полезут нелюди, сильно с ними не схлестывайтесь, лучше к стене прижмитесь, а мы перестреляем. Но глядите — чтоб к стрелкам не прошли. Ну, вперед!

Гномья лампа света дает куда меньше магического светильника. Лека опускает руку, и все равно пол видится неверным и зыбким. Десять шагов. Кто-то из стрелков хлопает по плечу:

— Не дрейфь, парень, скоро догонят.

Лека оглядывается. Кэл вгоняет в стену штырь и привязывает к нему веревку. Значит, и впрямь дело привычное… Да, вот вам и горные стрелки. Недооценил.

— Вперед, ребята! — И Лека направляется в глубь гномьего коридора, в точности копируя неторопливый, уверенный шаг десятника. В глубине души, там, где перед неприятностями частенько точат когти кошки, холодным комом ворочается понимание: другой возможности может и не быть.

Десять шагов. Двенадцать. Четырнадцать.

— Кар, Серж, — Лека шепчет, но все равно не рискует произносить настоящие имена, — «глаз совы» надели?

— Угу.

— Да.

Двадцать. Лека кладет гномий светильник на пол и отступает к стене. Глядит назад: по натянутой десятником веревке, как пауки по паутине, перебираются на эту сторону трещины бойцы.

— Ребята, у нас минут пять, вряд ли больше. Если мы хотим спасти Таргалу… Карел, слышишь? Ты присягнул Таргале и короне, да и мы тоже. Так вот, и Таргале, и короне придет конец очень скоро. Если мы не сделаем то, что и так собирались сделать до этой дурацкой присяги. Так что за мной, ребята.

И Лека идет в глубь Подземелья, держась как можно ближе к стене и с ужасом думая о том, что делать, если Карелу или Сереге не хватит его короткого объяснения, больше подходящего для пронырливого судейского, чем для воина и дворянина.

Хватает. Ребята двигаются следом — и, кажется, ни стрелки, ни тем более Кэл пока что не замечают их маневра. Десяток-другой шагов — и тьма Подземелья надежно укроет их… до тех пор, пока Кэл не вздумает кинуть вслед луч магического светильника.

— Бежим!

Коридор будто сам рвется навстречу, колотится сердце, Лека с маху перепрыгивает еще одну трещину-ловушку, оглядывается на друзей — здесь, все в порядке…

— Поворот, — выдыхает Серый.

Не поворот даже — перекресток!

— Туда! — Вырвавшийся вперед Карел кидается к самому узкому из трех коридоров.

Сворачивают, и почти тотчас коридор позади озаряется мертвенно-белым светом. Да, вовремя оттуда ушли… теперь бы успеть убежать подальше. А то ведь прямо здесь и расстреляют, барон Агельберт совсем не похож на любителя долгих разбирательств.

— Быстрее!

Кажется, проскакивают на бегу завесу из плотного, тугого ветра — еще ловушка? Беззвучно ударяет по ушам воздух, вздрагивает пол под ногами. Падает позади каменная плита, отрезав беглецов от барона Агельберта с его стрелками, десятника с фонарем… а может, и от возвращения на поверхность земли.

Карел останавливается. Шумно выдыхает. Говорит:

— Повезло. Нечистый меня задери… повезло.

— Уверен, что повезло? — с непередаваемым ехидством в гнусавом голосе спрашивает выходящий из стены впереди гном.

— Еще бы, — не моргнув глазом, отвечает Карел. — Даже вдвойне. А то блуждали б тут, как вон поверху последние три недели… Значит, так. Мы сдаемся. И мне нужно встретиться с кем-нибудь из ваших старшин. Или колдунов. Чем быстрей, тем лучше.

— Ишь, какой… Может, тебя сразу к Хозяину Подземелья отвести? А то уж больно мелко берешь, старшин да колдунов.

— Это было бы замечательно. Да, простите, почтенный, я не представился. Карел… принц Таргалы.

ПОКАЯНИЕ

— Тебе не кажется, что мы сильно сглупили?

Лека с трудом отвлекается от мрачных мыслей. Они сидят вдвоем в тесной подземной — ну да, а какой же еще?! — камере, в темноте — если бы не «глаз совы», — в неизвестности… Карела увели сразу, а их как втолкнули сюда, так и забыли. И хоть бы знать, сколько времени прошло! Час, два? Или — вся ночь?

— Ты о чем? О присяге? Или о гномах?

— Да обо всем. — Серегин голос кажется Леке до странности неуверенным. — О том, что умней было бы вернуться домой, да и Карела с собой прихватить. А там бы что-нибудь придумали.