Конторович Александр - Пока светит солнце!
На дороге, за спиною у капитана, теперь постоянно находилось около десятка бойцов и всякие препирательства проходящих разом стихли — заслон у моста более не казался чем-то несерьезным.
От раздумий Алексея отвлек старшина. Оборотистый и здравомыслящий мужик уже успел организовать службу в сводном отряде. Подвергнув тщательной (насколько это вообще было возможно в сложившейся обстановке) ревизии все наличные запасы, он, прихватив с собою трех бойцов и грузовик, направился в деревню. Вернулся оттуда только через полтора часа и отправил своих сопровождающих готовить пищу.
— Черт знает, что там происходит, товарищ капитан! — в сердцах ругнулся Хромлюк, докладывая командиру о возвращении.
— То есть? — оторвался от карты Ракутин.
— Да куда не ткнусь — повсюду отказ! Мол, у самих ничего нет!
— Это в деревне-то нет? Да ладно… ни в жисть не поверю, старшина!
— Дык, товарищ командир, я тоже — не из шибко доверчивых! Вижу, что врут, а толку-то? Мы ж по хатам лазить не станем! Да и приказа такого у меня нет…. Словом, говорю — купить хочу!
— И как? — заинтересованно поднял голову капитан.
— Да, никак… только на деньги мельком глянули. Вот, говорят, ежели б, поменять на что…
— Так что же им, куркулям эдаким, надобно?
— А! Ему, что ни дай — все схавает! Рот, товарищ командир, как есть — шире жопы! Бензина бочку потребовал!
— Он там, часом, не охренел? — начал понемногу закипать капитан.
— Вот и я ему, прозрачно так… намекнул. Аппетит-то и усох маленько… до двух канистр. И трофеями фрицевскими я с ним поделился. Ножиками перочинными, плащ-палаток дал — штук пять, опять же — котелков немецких, фляжек пяток… Ещё хурду всякую, по мелочи уже… На пару дней запаслись. Да и казан побольше я у него прихватил. Готовить-то в чем будем? Вот я ребят-то теперь и отправил кашеварить.
Сейчас один из них, по приказу старшины, принес командиру на пробу обед. Скорее уж обед, чем ужин — до него ещё оставалось время. А завтрака — не было, наспех погрызли сухарей, да запили их водой.
— Прошу отведать, товарищ командир! — невысокий солдат поставил перед капитаном котелок и положил сверху кусок хлеба. — Старшина Хромлюк распорядился вам отнести — пробу снять, как положено.
— О как! И что же тут у нас?
— Кулеш, товарищ капитан. Из того, что было… — виновато развел руками солдат.
— Ну-ка, ну-ка… — заинтересованно принюхался Ракутин.
Пахло хорошо! Настолько, насколько это вообще возможно в полевых условиях.
— Боец! — окликнул Алексей одного из красноармейцев. — Дуй на холм, пусть сюда лейтенант Малышев подойдет. Примет тут командование, пока я перекушу, да хозяйство проверю.
— Будет исполнено, товарищ капитан! — красноармеец умчался на холм.
А и впрямь кулеш оказался неплох — кашевар напрасно скромничал. Обтерев ложку, Ракутин одобрительно кивнул.
— Добро, боец! Считай, пробу сняли! Разрешаю прием пищи. Старшине скажи… впрочем, я и сам его найду…
Обходя свое хозяйство, пограничник (а теперь, вообще — не пойми, кто) старался подметить все недоделки. Но, после второго десятка, только рукою махнул. Имелся бы здесь саперный батальон или полноценная часть, тогда можно было бы и поворчать. А так, для подобной-то сбродной солянки — даже и это слишком.
А засадную позицию оборудовали — так и вовсе отлично. Старшим на ней оказался ефрейтор Межуев, из старослужащих. Дело своё он знал крепко и к вопросу обустройства подошел грамотно. Отдельные ячейки, вырытые по всем правилам, даже скаты дерном обложили. Удобный окоп для пулемета, накрытый сверху хворостом и присыпанный свежесрезанной травой — всё радовало глаз капитану.
— Как это вы так быстро все успели, товарищ Межуев? — удивился он, разглядывая позиции.
— Так здесь, товарищ капитан, яма и до нас была, — указал тот на пулеметный окоп. — Не иначе, собирались здесь огневую точку ставить. А, может быть, когда и ставили? Мы окоп только слегка углубили, да поправили. И сверху прикрыли. Ну а уж ячейки отрыть — это дело знакомое!
Подходили к концу и работы на холме — там уже заканчивали оборудование третьей артиллерийской позиции. Притащив снизу бревна и жерди, бойцы укрепляли ими бруствера, даже козырек противоосколочный успели в одном месте поставить. Ободрившиеся и недавно перекусившие саперы развернулись здесь в полную силу — для них такая работа была привычной. С двух законченных позиций уже высовывались тонкие бревнышки. Посмотришь издали — прямо тебе орудийные стволы! Единственная же пушка притаилась чуть в сторонке, её постарались упрятать от посторонних глаз.
Со стороны же позиции на холме выглядели основательно и внушали уважение — целая батарея!
— В нужный момент, товарищ капитан, бревно долой — и пушку на его место! На руках закатим в момент! — вытирая пот со лба, проговорил сержант-артиллерист. — Молодцы саперы — что удумали! Немец-то по пустому месту стрелять будет, чай и у них снаряды не бесконечные?
Резон в этих словах был — и немалый. Ракутин трезво оценивал боевые качества своего отряда и не слишком на этот счёт обольщался. Серьезного боя им не выдержать. Тем более, что и боевого опыта у его бойцов — кот наплакал. Да и командиров толковых мало.
Один лейтенант (недавний выпускник военного училища), старшина да пара толковых сержантов — более чем на сотню рядовых бойцов. Этого не просто мало — катастрофически недостаточно!
— Товарищ капитан! — отвлек его от размышлений артиллерист. — Вам с дороги машут!
От дороги спешил к ним посыльный боец, а от поста у моста несколько раз призывно махнули рукой.
— Что там ещё такое? — пригляделся капитан. — Никак, кто приехал?
Около моста стоял запыленный грузовик.
Боец, как оказалось, спешил именно за командиром.
— Что там?
— Красноармеец Ляшенко, товарищ капитан! Там НКВД приехало, их командир вас спрашивает.
— Много их?
— Лейтенант да два десятка бойцов — все с автоматами! Строго там у них — только командир разговаривает, все прочие сидят в кузове — точно кол проглотили! Ни слова, ни чиха! Что значит — НКВД!
'Ну, положим, дорогой, это ты меня неделю назад не видел — ещё и не так удивился бы!'
Спустившись с холма, Алексей подошел к грузовику. Стоявший перед ним Малышев, сейчас напоминал проштрафившегося школьника. Точно так же он растеряно хлопал глазами и лихорадочно пытался подыскать какие-либо слова для оправдания происходящего. 'Сейчас с него три шкуры снимут. Надо выручать!' — подумал капитан.
— В чем дело, товарищ лейтенант? — подпуская в голос строгости, спросил он.
Распекавший Малышева энкаведешник, обернулся.
