Майкл Форд - Огонь Ареса
— Хорошо. Копье должно поразить шеренгу противника. Метать копье можно, когда нет иного выхода, либо после броска, когда победа может достаться противнику. Итак, для того чтобы учиться бросать копье, нужна сильная рука и хорошее чувство равновесия.
Эфор прошел через две колонны и взял приставленное к стене копье. Оно было гораздо длиннее того, которое бросали в казарме, а его древко было на две головы выше Сарпедона. Копье было совершенно прямым, казалось изящным, но смертельно опасным.
Старик обращался с ним безо всяких усилий. Лисандр никогда не видел такого оружия с близкого расстояния. Одну сторону копья венчал бронзовый наконечник, другую — более широкое и тяжелое навершие.
— Древко сделано из ясеня, который в этой части света встречается редко. Копье летит ровно, кажется легким, но сломать его можно, только если сильно согнуть.
Сарпедон плавным движением поднял копье, переместив пальцы к центру, чтобы оно сохранило равновесие. Потом сделал выпад и прищурил один глаз, разглядывая абсолютно ровное древко. Конец копья оставался совершенно неподвижным.
— Острие служит для поражения врага. Видишь, какие у него рубчики. — Лисандр кивнул. — Они не мешают крови свободно вытекать. Тяжелый конец называется «нож для ящерицы» — им приканчивают врага, лежащего на земле. Когда ты в первый раз окажешься на поле боя, то увидишь, что воин нечасто умирает сразу, и иногда приходится ускорить его смерть. «Нож для ящерицы» также помогает уравновесить копье перед броском. Стоя в фаланге рядом с товарищами можно колоть врага, держа копье выше плеча и целясь ему в голову, шею или грудь, или ниже плеча, целясь в пах или живот.
Сделав пару выпадов, Сарпедон показал внуку, как это делается. Лисандр вздрогнул, подумав, что было бы, столкнись он в бою с эфором.
— Все зависит от того, как другие воины держат свои щиты. Это копье досталось мне незадолго до рождения Торакиса от одного тегейца. Тому удалось пронзить мне бедро и раздробить кость.
Сарпедон раскрыл тунику. На внешней стороне ноги над коленом у него остался бледный неровный шрам.
— Как вы спаслись? — спросил Лисандр.
— Я вытащил копье и вонзил его ему в сердце, — ответил эфор.
Лисандр посмотрел на деда. Можно было легко представить, каким тот был лет тридцать назад и как крушил врагов на поле боя. Каково это — встретиться с таким воином в разгаре битвы?
Теперь Лисандр смотрел на копье совсем по-иному.
«Это оружие уже унесло чью-то жизнь. Возможно, им воспользовались, чтобы убить спартанца!»
Лисандр представил, как Сарпедон вытаскивает его из собственной плоти, затем всей силой вонзает в просвет между щитом и телом противника. Наконечник пронзает кольчугу, кожу и, возможно, пространство между ребрами. И древко орошается кровью.
— А теперь ты, — сказал Сарпедон и бросил копье внуку.
Тот подался вперед и поймал его. Копье не было тяжелым и удобно легло юноше в руку. Лисандр почувствовал уверенность и силу. Копье несло смерть, но было изящно.
— Правильно, — сказал Сарпедон, — держи копье над головой в горизонтальном положении.
Лисандр поднял древко на высоту плеч и почувствовал, сколь легко его держать в руке, если взять на расстоянии трех четвертей от наконечника. Юноше было интересно узнать, как далеко ему удалось бы бросить это копье сейчас.
— А теперь встань на левую ногу, а правую приподними.
Выполнив это указание, Лисандр обнаружил, что правая рука с копьем подалась вперед, помогая телу сохранить равновесие. Древко же утратило равновесие, заняв вертикальное положение, и потянуло за собой его руку.
— Очень хорошо, — похвалил внука Сарпедон, кивнул головой и направился к двери в дальнем конце двора.
Дойдя до нее, он обернулся и приказал:
— Стой так, пока я не вернусь. Не давай ни правой ноге, ни копью коснуться земли.
Сарпедон ушел.
Взошло солнце, и Лисандр увидел отразившиеся от черепицы крыши первые лучи рождающегося дня. Хотя крытая часть двора находилась в тени, по лбу Лисандра струился пот. Он заметил, как от его тела идет пар.
Юноша не знал, как долго не было Сарпедона, но ему показалось, что прошла целая вечность. Нога, на которой он стоял, безудержно дрожала, дыхание сбивалось.
Лисандр почувствовал страх — а что если он поскользнется и растянется на гладком мраморном полу? Это означало бы полный провал. Он уставился на наконечник — еще чуть-чуть он коснется пола.
Плечо горело, Лисандр желал лишь одного — опустить свою ношу. И еще он решил, что старик, наверно, тайком следит за ним.
«Я выдержу, — Лисандр стиснул зубы. Позади послышались шаги. — Слава богу», — подумал он.
Но то был не эфор. Справа от него появилась юная девушка — Кассандра, внучка Сарпедона.
На ней была бледно-лиловая туника, голубые глаза пристально смотрели на Лисандра. Девушка обошла его кругом, легко ступая по каменному полу. Лисандр с трудом оглянулся и заметил, что девушка улыбается. В ее взгляде не было сожаления. Он ее просто забавлял. Наконец она заговорила.
— Маленький раб, тебе, наверное, трудно. Не стоило играть с оружием спартанцев.
Лисандр ничего не ответил. У него не осталось сил возразить. Он снова уставился на наконечник.
Кассандра наклонилась и пальцем чуть коснулась вытянутой правой руки Лисандра. Даже от столь легкого прикосновения его мышцы пронзила боль.
— Больно? — спросила девушка. Лисандр закатил глаза, но сумел удержать руку.
В дальнем конце сада кто-то захлопал в ладоши.
— Довольно, Кассандра, — сказал Сарпедон, вернувшись во двор. — Можешь передохнуть, Лисандр.
Когда девушка ушла, Лисандр выпустил копье из рук и упал на колени. Копье с грохотом покатилось по полу. Какое-то время юноша оставался в таком положении, потирая разболевшееся плечо. Когда он поднял голову, Кассандры уже не было.
— Молодец, Лисандр! Ты не сдался. Это черта характера настоящего спартанца.
Сарпедон протянул внуку руку, которую тот с радостью принял. Эфор поднял его на ноги.
— В награду за это, — продолжил он, — тебе, наверно, захочется повидать Атеназию?
Это имя пронзило сознание Лисандра, и боль в его теле будто рукой сняло. «Мама!»
— Она здесь? — спросил он. — Она уже здесь?
— Да, пойдем отсюда, — ответил эфор. Впервые Сарпедон больше походил на его Деда, чем на представителя спартанской знати.
В спальне, где лежала Атеназия, было еще темно.
Сарпедон зажег свечу и удалился.
Лисандр отнес к постели матери горячее молоко с медом. Сначала Атеназию, похоже, смутило то, что ее разбудили, но, увидев, кто перед ней, она просияла от радости.
