Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
В самое сие время возвратился мой посланный и сказал, что церковь отперта и готова. «Ну пойдемте туда, сударь, сказал наместник, сие услышав, я не сумневаюсь, что и там найду для себя какой–нибудь сюрприз, я уже кое–что и слышал об ней». — «Извольте, ваше превосходительство», сказал я, и пошел вслед за оным вместе с прочими.
Церемониально наш протоптоп встретил его при дверях, и наместник не успел в нее войти и помолиться, как окинув всю взором, начал с величайшим вниманием рассматривать все ее украшения: необыкновенное украшение царских дверей, образ Господа Саваофа с его лучами, кафедра и полупрозрачные вазы, поставленные против окон на карнизе, поразили собою тотчас любопытное его зрение, и долго он и с особливым удовольствием все сии вещи рассматривал. И потом, обратясь ко мне, сказал: «теперь вижу, что мне не солгали, а сказывали сущую правду о сих необыкновенных, но прекрасных украшениях; бессомненно и это все ваши выдумки и похвальные затеи». При сих словах подхватил наш городничий: «не только выдуманы, но и работаны самим им, ваше превосходительство. — «Не правда!» подхватил удивленный наместник. — «Точно», сказал оный. — «Ну, сударь, могу сказать, продолжал он, обратясь ко мне, могу сказать, что и это все делает честь вашему уму и вкусу; все, что ни вижу, так хорошо, так все кстати, а особливо нравятся мне эти вазы; но скажите, пожалуйте, из чего и как они сделаны?» — «Из толстой политуры и снаружи раззолочены и расписаны, а сзади прикреплена в прорезах их раскрашенная слюда, чтоб служили они и днем, и ночью (когда в праздники зажигаем мы позади их свечи) некоторого рода иллюминациею. — «Вижу! вижу! подхватил наместник, и это–то мне всего приятнее; и возможно ль, — такие хорошие затеи и при том очень малого стоящие. Нечего говорить, вы на все великий искусник!»
После сего новели мы его в алтарь.
Тут поразило зрение его наивеликолепнейшая и со вкусом убранная сень. Он превознес и ее похвалами. А как сказал я ему, из чего составлены висящие большие золотые кисти, то опять не мог он довольно надивиться и вновь изъявил мне свое благоволение. Наша церковная утварь, богатые сосуды, крест, а особливо евангелие — заставили его также с любопытством оные рассматривать и спросит, что все это стоило. Но как сказал ему, что мы того не знаем, поелику все это было подаяния от людей неизвестных, то удивление его увеличилось еще больше.
Сим образом доставили мы ему нашею церковью множество минут приятных. По выходе из оной, предложил я, не угодно ль ему посмотреть наших карпов в ближней сажелке, подле церкви находящейся. «Очень хорошо, сказал он, ведите меня куда хотите». Тут приготовлены были уже и люди и запущен невод. Я не успел его ввести в ограду около оной, как вскликнул он: «Изволь смотреть, у него и тут–то сделано сущее гульбище, и какой прекрасный прудок, какой мостик, какие дорожки под березками!» Но как вытащили множество карпов, то он вскричал почти от удовольствия и признавался, что он никогда еще их в таком множестве не видывал, и тотчас приказал несколько из них отнести на кухню и приготовить к столу своему. А между тем, осматривая окрестности около оной и самой церкви, сказал: «жаль, что сие место очень пусто, надобно тут что–нибудь еще построить. Мне, сударь, кажется, что не худо б было, если на одном конце сего прудочка построить нам корпус для богоугодного, а на другом — такой же для волостного училища; ибо мне хотелось бы, чтоб вы набрали человек тридцать крестьянских ребятишек и заставили их учиться грамоте, а потом можно иным из них быть певчими, а иных можно б поучить и музыке». — «Весьма бы недурно это было, сказал я, и это зависит от вашего повеления. Каменьщики и кирпичники у нас свои; есть своего и кирпича довольно готового, а можно бы и подготовить, сколько надобно. — «Право, сударь, это мы сделаем, и обратясь к бывшему с нами архитектору г. Сокольникову, сказал: «Подумайте–ка, Кузьма Семенович, и сделайте мне прожектец, в виде небольших каменных корпусов, однако таких, чтобы она соответствовали сколько–нибудь церкви и не обезобразили собою это место». — «Очень хорошо», сказал г. Сокольников, и потом осматривали пристальнее назначаемое под них наместником место.
После сего спросил меня наместник: «куда же нам теперь иттить? не покажите ли вы мне и свой садик, я слышал, что и у вас есть свой собственный?» — «Если не устали ваше превосходительство, и если угодно, то вот он здесь вблизи». И повел его туда. Поведя в оные, повел я его по всем дорожкам и сперва по регулярной его части, а потом и по английской. Шествуя, мигнул я садовнику, чтоб в то время, когда выведу я его на аллейку, в конце которой, подле стены сарая, сделан был у меня особого рода прекрасный фонтанчик, с полубеседкою перед ним, то пустил бы он воду. Как садик мой был тем временем прибран и, по случаю бывшего тогда наилучшего времени в году, великолепствовал он множеством повсюду разбросанных цветов, то гулял наместник по оному с отменным удовольствием и твердил только: «хоть маленький, но прекрасный садик». А особливо полюбилась ему регулярная его часть, насажденная в новом вкусе, со множеством поделанных в ней кривых дорожек, площадок и сиделок. «Вот местечко, отменно для меня приятное, говорил он, какая приятная тень, какие у него тут дорожки, площадки и сиделки! Право, и с каким все расположено вкусом, право, хорошо и прекрасно!» Но какой приятный сюрприз был для него, когда, по выходе из лесочка и по вступлении на аллейку, против фонтана, услышал он вдруг шум и плеск бьющего фонтана. «Ба! ба! ба! воскликнул он, у него еще и фонтан есть». — «Нет ваше превосходительство, сказал я, это игрушка, почти детская и ничтожная, которую назвали фонтаном». — «Как это? подхватил он, это хоть куда, пойдем–ка, сударь, и посмотрим его поближе».
Подойдя к нему и увидев все вблизи, сказал он: «хоть он маленький и самый простенький, но прекрасный фонтанчик, и какая прекрасная выдумка, что вода бьет из гуся. Он так походит на натуральный, что легко можно обмануться, и где это такого вам смастерили?» — «В Туле, сказал я, и он только один мне чего–нибудь и стоит, ваше превосходительство, а все прочее для фонтана не стоят мне почти ничего, и если он заслуживает какого внимания, так только по одному этому и по своей дешевизне».
Между тем, как я сие говорил, наместник, усмотря тут спокойную подле него лавочку, тотчас пошел на нее садиться, говоря: «Здесь, сударь, можно и отдохнуть и в тени прохладиться, а между тем желал я бы знать, откуда вы и как провели сюда воду? Надобно ей быть довольно высокой. Фонтанчик ваш бьет аршин около трех вышиною, и каким образом он, как говорите, вам очень мало стоит?» — «Конечно так, ваше превосходительство, потому что воду я ниоткуда не проводил, но он у меня наливной». — «Как наливной? спросил удивившийся наместник, да где ж у вас вода–то скрыта?» — «Вот здесь, позади вас, в сарае; и поставлена там на перекладах сороковая бочка с водою». — «Смотри, пожалуй! сказал наместник, но каким же образом провели вы воду из ней в этого гуся?» — «Также безделицею, сказал я, — кишкою, сшитою из кожи и скрытою вот здесь, в побочине этой полубеседочки». И сказав сие, стал отворять маленькие дверцы, с боку туда приделанные. «Я очень любопытен это видеть, сказал вскочивший с места своего наместник и, всунув голову свою в отверстие, стал рассматривать, говоря: «это очень куриозно, вот и краник маленький, которым, конечно, вы запираете и отворяете и, протянув руку, повернул его. «Вот ж в самом деле, продолжал он, пустив опять остановившуюся воду, и как легко и удобно его отворять и запирать. Но внизу–то как же вы сделали?» — «Там, сказал я, положен под землею деревянный, покрытый желобок и в нем простирается кишка эта до самой почти этой свинцовой трубки, на которой надет этот гусь и из которой бьет сия вода; трубка же надевается на другую деревянную, утвержденную в дерево, при конце кишки самой». — «Ну, сударь, подхватил наместник, и эта ваша штучка достойна перенимания, и выдумка прекрасная. Теперь вижу и я, что он и весь стоит очень малого, и это–то всего лучше. Но скажите мне, долго ли может он пробить?» — «Часа полтора, ваше превосходительство, сказал я, и столько, что им довольно можно повеселиться, и несколько раз пускать в день, и между тем ежели хочешь, можно и опять бочку наливать». — «Ну, право, хорошо», сказал наконец наместник и, посидев немного, пошел далее и вон уже из сада.
