За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой
– Оплошность начинающего сыщика! Прости, Отто, но по-другому об этом не скажешь. Опиши мне всех, кто заехал в тот день вместе с тобой в гостиницу… Вернее, кто мог поселиться, следуя за тобой от поезда. Понаблюдаем за ними. Боюсь я, если Цандер из рвения прихлопнет эту прекрасную индийскую птичку слишком крепко, то этот субъект-дворник, доведись ему и в самом деле быть в курсе тобою задуманного, вмиг растрезвонит полиции о твоем распоряжении к Цадеру… Англосаксы не упустят случая лишний раз лягнуть немцев, тем более, бывшего командира подводной лодки.
– Увы, дружище, ты и на этот раз прав. С радистом ты договорился? Все будет в порядке, надеюсь?
– Да, он обещал показывать все телеграммы, которые ему будут подавать от имени пассажиров. Ты набросай ласковое письмецо нашему отважному артиллеристу, я занесу в радиорубку – ждать до Мельбурна долго, не опоздать бы с упреждающим ударом.
– И в самом деле, не выпустить бы нам бесценные торпеды в голые скалы фиорда, а не в борт транспорта! – Отто вырвал из блокнота лист, быстро составил текст, протянул Кугелю. Штурман взглядом пробежал по ровным убористым строчкам: «Сообщи срочно, в Мельбурн, что нового дома. Индийскую птичку сохрани пока в клетке, береги до моего возвращения. Отто». – Спрятал лист в карман, одобрил: – Так-то будет лучше, – и поднялся уходить.
– Подожди, я гляну, нет ли кого под дверью, – предостерег Отто. Потихоньку повернув ключ в замке, выглянул один глазом, постоял немного, потом выпустил Кугеля, закрыл каюту и заторопился в ресторан. Уже у камбуза вдруг вспомнил и от досады хлопнул себя по щеке – забыл проверить, вернулся Али из буфета или нет? Но потом прикинул, что долго они не засидятся и вряд ли кто за это время рискнет сделать попытку проникнуть в каюту с тайным обыском.
Карл и Вальтер уже заканчивали завтрак и дожидались отца, наблюдая большей частью за молодой публикой в ресторане, а еще точнее, за девицами и молоденькими женщинами, насмешничая, если отыскивали какие-то изъяны в манерах или в одежде.
– Ах вы, зубоскалы невоспитанные, – пожурил их Отто, едва понял причину веселья. – Отправляйтесь погулять на шкафут[15], если есть желание полюбоваться океаном. Я расплачусь по счету и пойду к себе в каюту, что-то хочется полежать с книгой, привести свои мысли и чувства в полный порядок, да кое-что наметить на ближайшее время.
Сыновья охотно ушли на свежий воздух, Отто уселся на свое место, лицом к залу, и мысленно «приник глазами к перископу» – внимательно продолжил осмотр зала. Пассажиров стало еще больше, некоторые ушли, другие только еще привели себя в должный вид после ночи и явились на завтрак. «Коричневого» в зале не было, хотя прибор стоял не убранным. Вот и «Клетчатый» раскланивается с худющей дамой и надутыми ее попутчиками, не оглядываясь по сторонам, пошел к выходу, вытирая платком влажные виски и мясистый пунцовый от выпитого коньяка нос да кайзеровские пушистые усы.
«Будто моя персона его и не интересует! – несколько разочарованно подумал Дункель, провожая взглядом “Клетчатого” через зал до входной двери, которая была справа от пальмы. – А если и в самом деле не интересует? Что из того, если мы волею случая оказались в одном месте? Но этот странный впопыхах приезд к пароходу? Или тоже случайность? Майн готт! А этот опять появился!» – У Отто вилка с кусочком бифштекса замерла возле полуоткрытого рта – едва не столкнувшись с «Клетчатым» в дверях, в зал возвратился «Коричневый»! Не чувствуя вкуса мяса, Отто жевал и следил за своим возможным недругом – тот с заметной нервозностью двинул стул ногой, уселся спиной к двери и принялся за еду.
«Где он был? И давно ли покинул зал? Эх, торпедировал бы его черт в корму! – мысленно выругался Отто, не решаясь позвать официанта и спросить, сколько минут отсутствовал этот темноглазый господин. – Ба-а, да он почему-то без любимых черных очков!»
Торопливо закончив завтрак, «Коричневый» оставил деньги на столе, словно куда-то опаздывая, поднялся.
«Ох ты-ы! – мысленно охнул Дункель – «Коричневый», раскланиваясь с седым господином, с его худеющей супругой и миловидной дочкой этой пары, повернувшись к двери, вдруг бросил короткий, как выстрел, взгляд прямо в лицо Дункеля. И тут же, чего-то испугавшись, а может, боясь привлечь к себе лишнее внимание, вильнул взглядом серых мышиных глаз в сторону. Извиняясь – едва не наткнулся на чужой стол – торопливо пошел к выходу, отвернув голову влево, не подумав, что противоположная стена, облицованная великолепными зеркалами, невольно выдает гримасу неудовольствия, которая в эту минуту исказила его длинное лицо и прижатые к черепу уши.
«Пожалуй, трех этих уже достаточно, чтобы сделать свое путешествие “привлекательным” и полным романтики, – подумал Отто с ядовитой усмешкой по отношению к самому себе. – Надо же, старый выживший из ума краб, а не Черный Волк! Так усложнить собственное дело! Держал бы язык за зубами, так плыл бы теперь спокойненько, как и эти беспечные туристы».
Но увы, он, к сожалению, не Зевс-громовержец и сделанного не в его силах переделать. Теперь работать только на исправление собственных ошибок…
Дункель позвал официанта, и когда тот белым бесшумным облаком остановился рядом, рассчитался с ним щедро и попросил оставить этот столик за ним до конца путешествия, обещая приходить всегда в числе первых посетителей.
– Все будет, как желает господин сенатор, – с лучезарной улыбкой поклонился официант.
«Какая у них здесь осведомленность! – поразился Отто, стараясь выражением лица не выказать своего удивления. – Похоже, на каждого из нас здешний инспектор полиции уже имеет подробное досье. А может, и имеет, чтобы прислуга знала, кого обслуживает… – размышлял Отто, поспешно шагая в свою каюту. – Не хватало еще, чтобы кто-то в наше отсутствие покопался в чемоданах! Тогда можно сразу звать инспектора, который в своих великолепных бакенбардах так важно восседает теперь в ресторане за отдельным столиком, и тоже у иллюминатора, но в противоположном углу…»
Беспокоился напрасно – предусмотрительный Карл затащил брата в каюту, они успели сыграть одну партию в шахматы, и только с приходом отца пошли на шкафут, где многие пассажиры развлекались кормлением крикливых чаек, бросая кусочки хлеба на разрезанные форштевнем и разбегающиеся вдоль борта глянцево-ровные волны.
Отто снял пиджак, развязал галстук. За стенкой чем-то стукнул о пол Али, потом передвинул, похоже, кресло.
– Али, это ты? – громко спросил Отто через перегородку и прислушался. А что, если там чужой? Но что он может найти у слуги? Пару рубашек да запасные
