Римские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи
С противоположной стороны, с другой площади района Трастевере, за Трилуссой с высоты своего памятника наблюдает другой носитель римского поэтического духа, его предшественник – Джузеппе Джоакино Белли. Однако народная любовь была обращена не столько к его академически правильным сочинениям, сколько к огромному наследию сонетов (более 2200). Именно в них он создал сатирический образ Рима первой половины XIX века. Ему удалось воплотить самую что ни на есть народную «римскость».
Белли говорил на языке плебса, не отождествляя себя с ним; поведал о его реалиях, хитрости, изворотливости, о предрассудках и невежестве. Белли пожелал уничтожить свое поэтическое наследие после кончины, однако сын поэта сохранил все сочинения. Речь идет о наиболее полном собрании диалектальной поэзии Италии XIX века, и в то же время это богатейший лингвистический срез, с колоссальным количеством вариаций диалекта «романеско», ныне практически утраченных. Сатирический бич Белли, естественно, не пощадил церковь и ее представителей. Вот сонет «Исповедник» (11 декабря 1832 года)[40]:
«Отче…» – «Чти „Исповедаю“». – «Готово». —
«Раскаялась?» – «Да». – «Приступай». – «Начну же
С того, что спёрла грош, сказав о муже
„Вот мудозвон!“, из места потайного». —
«Ещё?» – «Произнесла два бранных слова,
Когда кот напрудил на кухне лужи;
Ведь Божья тварь! А я…» – «Есть что похуже?» —
«Вступила в связь, дошло и до алькова». —
«Что там происходило?» – «Всяко-разно». —
«А именно? По естеству?» – «И против…» —
«О, блуда тяжкий грех и путь соблазна!
Короче, дщерь, тебя я, чтоб вся скверна
Сошла с души, её не обесплотив,
Жду завтра, на дому, к восьми примерно»[41].
В 1813 году Белли вступил в «академию Тиберина», в которой числились Мауро Каппеллари, будущий папа Григорий XVI и князь Меттерних. В академии Белли занимал пост секретаря и президента с 1850-го и до своей смерти (1863). В этом качестве он отвечал за художественную цензуру и, в числе прочего, парадоксальным образом запретил распространение в Папской области хождение произведений… Уильяма Шекспира!
На площади возвышается величественный фонтан Аква Паола. Этот памятник, можно сказать, является городским терминалом воды, поступающей с Яникула из источника Фонтаноне (буквально – «Фонтанище»). Последний был сооружен Павлом V в 1608 году как выход вод водопровода, идущего от озера Браччано. Говорят, что в ноябре 1610 года при открытии струи воды она хлынула наружу с такой силой, что расщепила собственный бассейн и затопила весь рион вплоть до церкви Сан-Козимато. Правда, папа повелел провести воду от Браччано исключительно для красоты, а вовсе не с целью напоить римлян.
До сих пор, чтобы подчеркнуть бесполезность какого-либо поступка, говорят, что это – «как Аква Паола».
Спустя более чем два столетия вся местность вокруг Фонтаноне на Яникуле оказалась театром ожесточенных боев между французскими войсками и патриотами новорожденной Римской республики. Таковы были последствия движения за свободу 1848 года, ставшего для Европы нешуточной встряской. В Риме все началось с восшествия в 1846 году на папский престол под именем Пия IX Джованни Мария Мастаи Ферретти. Кардинал превозносился народом как реформатор. Сохранилась любопытная легенда, передающая атмосферу выборов понтифика. По дороге в Рим (куда кардинал направлялся для участия в конклаве после смерти Григория XVI) его карета остановилась в Фоссомброне. Пока местные жители радостно приветствовали кортеж, на крышу кареты несколько раз присела голубка, а потом улетела на крышу городской тюрьмы, где содержались политические преступники. Этот эпизод был трактован как счастливое предзнаменование либерального духа будущего правления, которого так долго ждал народ. И реформы наступили – затяжные и половинчатые. Их результаты оказались более чем скромными, что заставило Пия IX через два года спешно ретироваться из Вечного города вслед за провозглашением Республики.
Народный герой Чичеруаккьо
Изначально большую поддержку папе оказывал Анджело Брунетти по прозвищу Чичеруаккьо, здоровенный извозчик, который в те дни стал своеобразным народным вождем. Это был неистовый жизнелюбец, чье смелое красноречие наилучшим образом передавало всеобщий патриотический настрой. Такое прозвище, вероятно, возникло от искажения имени Цицерона (ит. «Чичероне»), поскольку он обожал толкать речи по всякому поводу. Либо же в детстве карапуза этим именем нахваливали матери ее товарки (римск. «чируакьотто» – толстячок). Судя по всему, и взрослым он сохранил внушительные формы.
Разочаровавшись в умеренном ходе папских реформ, в которые он так верил на выборах, патриот принял сторону народных масс и стал рупором всеобщего возмущения. Затем он и вовсе примкнул к сторонникам Римской республики. В 1849 году Чичеруаккьо участвовал в героических боях и проявил себя героем при защите Яникула от французов. Когда положение стало критическим, вместе с Гарибальди бежал в Венецию. Однако ему не удалось избежать расправы. Герой был перехвачен австрийцами в дельте реки По и расстрелян вместе с товарищами и сыновьями Луиджи и Лоренцо. Последнему было всего 13 лет.
* * *
Если вы стояли лицом к фонтану, идите направо по улице Моста Сикста (via di ponte Sisto) до площади Сан-Джованни-делла-Мальва (piazza di San Giovanni della Malva). Пересеките площадь по диагонали и ступайте по улице Санта-Доротеа (via di Santa Dorotea). На последнем здании улицы, под номером 20, обратите внимание на изящное окно в несколько готическом стиле. Считается, что в этом доме жила возлюбленная и муза гения эпохи Возрождения Рафаэля – Форнарина.
Страсти по Рафаэлю: меж телесным и бестелесным
Как писал поэт Алеардо Алеарди, творец увидел Форнарину поющей на прогулке и потерял голову при виде ее «локонов и сладострастных уст». Однако Джорджо Вазари разочаровывает нас в своем полном издании «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», сообщая, как Рафаэль подсмотрел за нагой Форнариной в момент купания на Тибре. Кроме того, добавляет Вазари, «Рафаэль был крайне любвеобилен и постоянно оказывал знаки внимания дамам». Несомненно, художник любил многих женщин. Но особый случай – Маргарита Лути, его «Форнарина», дочка пекаря (ит. fornaio – булочник), хотя некоторые утверждают, будто речь идет о псевдониме куртизанки. Эта женщина навсегда связала свою жизнь и судьбу с великим мастером из Урбино. Их чувства были взаимны.
Как-то раз банкир Агостино Киджи, для которого Рафаэль расписывал виллу Фарнезина (построенную им в 1511 году для прекрасной Порции), повелел удалить Маргариту с места работы мастера. Киджи показалось, что красавица отвлекает художника и он работает медленнее. Но эффект оказался прямо противоположным. Вместо того чтобы ускориться ради скорейшей встречи с любимой, мастер впал в меланхолию
