Вениамин Вахман - Проделки морского беса
Аким, теперь уже не моряк, а корнет конного полка, сидел на шведской лошади, из тех, что тогда выгнали, во главе эскадрона, искал глазами, нет ли среди шведов злодея Бонифатьки. Может и был, проходили похожие на него, да нельзя было выехать из строя, поглядеть поближе. Жалел, что нет Елизара, у того взор острее, может, он бы и различил.
Елизар уже две недели как пребывал на корабле. Вместе с огар- ковскими матрозами и своими двумя, Ивашкой и Тимофеем, хлопотал по корабельным делам.
Из брошенного флейта пумпами откачали всю воду, выгребли из трюмов всякий размокший хлам. Потом корабль отвели на глубокое место, как положено, поставили на якорь. Теперь занялись починкой: оторвали обгорелые доски, — к счастью, их было немного, горело-то всего в носовой каюте, там, где жили боцман, тиммерман — корабельный плотник и констапель — старший артиллерийский служитель. Начали вытягивать такелаж. Покосившиеся было мачты выровняли, поставили прямо. Внизу, в трюме, там, где конец мачты, именуемый шпором, упирается в киль, загнали дубовые клинья.
Майор Логинов заказал шить новые паруса: старые уволокли окрестные рыбаки, тащившие с корабля все, что могло им пригодиться. Напоследок занялись конопаткой и смолением бортов.
Одному Елизару со всей этой уймищей работы, конечно, было бы не управиться. Одна пара глаз за всем не доглядит,. Выручали Иван и Тимофей, произведенные в урядники, то есть в старшие. Сам Елизар тоже получил повышение. За славную викторию над шведами Меншиков многих отличившихся офицеров повысил в чине. Елизара из фенрихов произвели в мичманы флота, а Акима — в корнеты по кавалерии. Повысили только младших; старших офицеров, начиная от майоров и полуполковников, имел право отличать только сам царь.
Вечно озабоченный, таскавший с собой множество бумаг, различных товарных перечней и счетов, Яков Логинов стал кораблю вроде как крестным отцом. В скорости должен был прибыть выписанный им из Штеттина шхипер — немец Иоганн Тыш. Тот Иоганн Тыш не раз уже ходил кораблями в Архангельск, а также и в Санхт-Питерс- бурх. Его знали. Да и синдик Вольфрам Гешке, отписав к штеттинским купцам, получил от них весьма лестные рекомендации сему честному мореходу. Пока же Логинов нашел в помощники Елизару другого моряка, гамбуржца, отрекомендованного датчанами. Гам- буржский подшкипер, Ганс-Карл, с фамилией такой, что не сразу и произнесешь, что-то вроде Шупеншоллер, предъявил письмо от датского артиллерийского капитана Банга, в котором Банг свидетельствовал, что давно знает Ганса-Карла и ручается за него всей своей офицерской честью. В плаванье этого Ганса-Карла брать не собирались — ни к чему там сверхкомплектные, но при починочных работах, а затем при погрузке, был он весьма полезе’к, ибо плавал прежде на купецких кораблях и знал, как что уложить в трюмах.
Елизару этот человек был не по душе: льстивый, угодливый, будто не моряк, а церковный служка. Матрозы же дивились: неизвестно зачем гамбуржец напяливал на себя две пары штанов сразу. Одни — очень широкие и короткие: если б застегнуть пуговицу у колен, стали бы пузырями, как у голландцев. Из-под них торчали другие, прикрывавшие до половины голенища смазных сапог. Штаны были разного цвета — синие и коричневые, а кожаный жилет ярко-красный и на голове шляпа зюйдвестка, тоже кожаная, желтая. Попугай да и только!
' Однажды произошло такое, что озадачило и насторожило Елизара. Стоя на шканцах своего «Диаманта», так назывался корабль и так должен был зваться впредь, ибо царь Петр строжайше повелел сохранять у отбитых шведских кораблей их прежние имена, дабы враг от этого впадал в удручение, мичман вдруг увидел на берегу того самого старого рыбака, который некогда был лоцманом на русском сторожевом фрегате и вел их корабль к устью Эйдера. Елизар обрадовался, подозвал: может, тот знает что про прежних товарищей, с которыми довелось служить на корабле. Старик тоже признал Елизара, стал улыбаться, кивать, закричал:
— Герр лейтенант, ви лебст? — значит — как поживаешь?
Но вдруг начал пятиться, с мостков сбежал на берег, повернулся и замешался среди прохожих. Елизар поискал глазами, что же напугало старика? Увидел только Ганса-Карла. Тот стоял, нагло ухмыляясь, щуря свои водянистые, навыкате глаза.
— О, мы рыбу никогда не покупали, — сказал он Елизару. — Бывало, идешь на корабле, увидишь рыбачью лодку, велишь подойти. Рыбу заберем, а их гоним прочь. Поймают еще, в море-то рыбы много! . .
Елизара передернуло. Гнать бы в шею этого морского грабителя! Да теперь уж не стоит, завтра приедет Иоганн Тыш. Пусть новый капитан сам решает.
Глава 16
ГНЕВ СТИХИИ
Ветер ровно взбесился. Хотя с вечера успели взять все рифы, да лишние с мачт убрали, паруса надулись до крайней возможности. Туго натянутая материя аж звенела, да и дерево мачт, и смоленые снасти гудели и ныли с натуги.
На корме, укрывшись за высоким фальшбортом, вцепившись руками в поперечные перильца, устоять кое-как удавалось. Вот внизу на палубе, пожалуй, на ногах не удержишься. Мохнатые валы легко прыгают и через пушки вдоль бортов, вода бурлит над досками, сдвигает с места аккуратно уложенные тяжелые бухты канатов, норовит утащить в море, смыть все, что полегче. Одним словом, шторм, и не шуточный.
Мичман Елизар Овчина-Шубников стоял вахту второй срок — за себя и за командира. Командир флейта «Диамант», немец Иоганн Фридрих Тыш занемог. Мичман несколько раз посылал матрозов вниз, в горницу, по-флотскому — в каюту, узнать, как и что. Ответы были разные, не весьма понятные. Сначала командир читал библию, потом принялся пить холодный грог.
«Чтоб те разорвало, пузатого, с того грогу! — мысленно посулил немцу Елизар. — Нашел времячко напиваться. Тут голова кругом идет, а он лакает хмельное».
Голова у мичмана истинно шла кругом. В моряках он числился недавно. Одну полную навигацию прослужил на галерах, другую на кораблях. Большого умения и моряцких знаний мичману не хватает. Ладно, что сейчас определять положение корабля в море нет надобности, берег все время видно, когда в трубу, а когда и просто глазом. Одна забота — держи курс все время на ориент, на ост, или проще, по-русски, на восток. Только с парусами треклятыми морока. Зачем столько всяких парусов напридумано, да такую путаницу снастей для управления ими. Несли бы сейчас полную парусность, мичман никак бы за себя не поручился. Вполне легко можно спутаться. Даже теперь, когда стоят одни нижние паруса, гляди в оба.
Мичман еще раз мысленно ругнул пьяного командира и тут же с удовольствием подумал, что под командирской койкой к полу привинчен массивный, окованный железом сундук, а в том сундуке крепостной штандарт и пудовые ключи от ворот, кои ему поручено спешно доставить в столицу, город Санхт-Питерсбурх, а может и самому царю.
