Андрэ Арманди - Тайны острова Пасхи
По-видимому, в Книге судеб было написано, что остров этот будет вести нас от изумления к изумлению. Молодая женщина скромно наслаждалась им.
― Дедушка мой, капитал Даниэль Бийо-Варенн, был внуком этого члена Конвента. Матери моей, Каролине, было два года, когда несчастный случай при верховой езде послужил причиной смерти моего деда, а ее отца ― в этой самой гасиенде.
Таким образом я не знала деда, но судя по тому, что мне рассказывала о нем его жена, моя бабушка, мексиканка Корето, имя которой я ношу, это был в достаточной мере яркий характер.
Он был капитаном дальнего плавания и командовал бригантиной, которую снарядил на свои гроши, вздумав попытать счастья среди архипелага островов Таити.
Конечно, счастье улыбнулось бы ему, так как он был человек предприимчивый, не верил ни в бога, ни в черта, но у него не было другой цели в жизни, как предаваться наслаждениям и испытывать волнения: он безудержно играл во всевозможные игры.
Во время одной стоянки в Таити ему выпало на долю и счастье и несчастье: его заметила та, которая должна была сделаться моей бабушкой, мексиканка смешанной крови, очень красивая в то время, как мне рассказывали, ― и это было счастьем. Несчастьем было то, что он тогда же проиграл в карты весь груз своего корабля. По-видимому, одно было последствием другого.
Из всего имущества у него остался только пустой корабль, команде которого он еще должен был заплатить за три месяца. Он решил отыграть свой проигрыш, поставив на карту бригантину, но, чтобы проиграть ее не сразу, он ставил ее на карты по частям.
В две ночи он выиграл столько, что мог расплатиться со своей командой, и сделал это. В шесть следующих ночей он проиграл все выигранное и еще половину кузова. В следующий вечер он выиграл все за исключением руля и бушприта. Еще через три ночи ему оставался только якорь... для проигрыша. Он и проиграл его.
Не имея больше корабля, он вздумал наняться капитаном, чтобы управлять кораблями других, и встретился тогда с одним южноамериканцем, пояс которого был набит пистолями, а подпись на векселе была равноценна золоту в конторке. Природа одарила его бойким языком; он прекрасно знал эти архипелаги и искал помещения для своих капиталов. Дед мой увлек его своими планами. Черные, привезенные на Таити миссионерами, рассказывали ему о Рапа-Нюи. От человека с пистолями он получил в команду шхуну, приобретенную тем в Папити, снарядил ее, набрал туземную команду, наполнил шхуну до борта разными товарами для обмена, поднял паруса и двинулся на юго-восток, пересекая Тихий океан. Бабушка моя была на шхуне. Капитан выполнял только ее желания. Все это происходило в 1869 году.
Дед мой, так рассказывали мне, был превосходным моряком и до тонкости знал свое дело. Это именно он внедрил те морские сведения и термины, которые теперь так удивили вас, в толстые черепа туземцев.
В один прекрасный день на горизонте показался Рапа-Нюи. Карты этого острова в те годы еще не было, и только морское чутье помогло моему деду удачно пристать к острову.
Как вы сами могли вчера убедиться, подход к острову очень затруднен. Утесы снижаются только в двух местах: на западе, в бухте, которую вы знаете, которую открыл когда-то англичанин Кук, и на северо-востоке, где впервые бросил якорь французский мореплаватель Ла-Перуз. Во всех других местах океан омывает скалы.
Мой дед поставил на якорь «Каролину» ― это было имя его шхуны ― приблизительно на том самом месте, где вы бросили якорь вчера. Но в ночь прибытия западный ветер обратился в бурю, парусник сорвался с якорей и затонул со всем своим грузом. Остатки его кузова до сих пор служат здесь мертвым якорем, а одна из его старых корабельных шлюпок буксировала вас вчера до бакана.
Корабль и груз были застрахованы владельцем. Было вполне правдоподобно, что страховое общество бросит на произвол судьбы остатки судна, находящиеся так далеко. Но так как никакой другой корабль не заходил на остров, то всякая возможность возвращения была отрезана.
Дед мой нашел чудесной эту новую жизнь, так как ее разделяла с ним его подруга Корето, и решил добиться богатства на этом острове, пленником которого он стал волею океана.
С помощью туземцев, а они все почти земноводные, он понемногу выловил со дна большую часть груза, сложил его в один из гротов, которыми изобилует остров, построил из остатков разбитого корабля хижину, которая постепенно стала вот этой гасиендой, и открыл торговлю, меняя свой мелкий груз то на свежие продукты, то на участки земли, то на рабочие руки, то на головы скота.
Прошло немного времени ― и он был уже владельцем большей части острова, впрочем, довольно маленького; две стороны образуемого им треугольника имеют по тринадцати километров каждая, а третья ― шестнадцать. Бывших собственников он обратил в арендаторов и научил их обрабатывать землю и разводить животных; на это никто не жаловался.
Все могло бы идти хорошо, если бы не миссионеры. За несколько лет до того монахи монастыря Святою Сердца из Вальпарайзо послали на остров двух миссионеров-французов, достопочтенных отцов Русселя и Эйно. Это были славные люди, не имевшие в жизни другой заботы кроме одной: добиться, чтобы туземцы не ходили голыми; впрочем, была и другая забота: поливать водою головы новорожденных и внести порядок в туземные браки; последнее причиняло им много хлопот, потому что туземцы, мужчины и женщины, были весьма непостоянного нрава. Была у миссионеров этих и ненависть ― к идолам и ко всему тому, что имело отношение к идолам. В этом они были непримиримы, и если не совсем разбили на куски или сожгли все, что было можно, то лишь потому, что размеры черных статуй превышали слабые силы миссионеров.
― Мы знаем этот процесс, ― прервал Кодр, ― он повсюду одинаков.
― Я не сержусь на миссионеров, ― сказала Корето, ― впоследствии они хорошо относились ко мне, и это отчасти от них знаю я то немногое, что знаю.
Ссора началась со времени рождения моей матери, Каролины. Святые отцы, после нескольких тщетных попыток убедить моих дедушку и бабушку обвенчаться, отказались от надежды спасти их души и знали, что они бесповоротно обречены дьяволу. Надо вам сказать, что дед мой оставил во Франции законную жену. Он говорил, что на это у него были причины, хотя и не сообщал их никому. Таким образом, бабушка моя, по выражению святых отцов, была его наложницей, что ей, впрочем, было совершенно безразлично.
Так, любя друг друга и доказывая это друг другу, мирно шли они к вечности, в которой им предстояло быть лишенными небесных наслаждений, когда у них родилась дочь.
