Рюрик. Сын Годолюба (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Но Гостомысл быстро понял, что, имея связь по Волхову с Ладогой (а там и с Варяжским морем через Нево), Новгород в то же время достаточно удален от побережья, чтобы не боятся внезапного удара врага. И это, в свою очередь, позволит вождю собрать ополчение окрестных земель прежде, чем свеи доберутся до стольного града.
Да, возвысился Гостомысл, собрав под рукой все племена, давшие ему воинов – и больше из своей руки он их уже не выпускал! Лучшие ратники от каждого рода собрались в Новгороде – а их вождь торжественно принял высокий титул кагана… Годолюбу совершенно незнакомый – а потому он привычно величает тестя князем. Но восточные славяне, живущие у степного порубежья, сей титул хорошо знают – он им знаком по Аварскому (ныне разбитому Карлом Великим) и Хазарскому каганатам, также терзающим сородичей набегами…
Ныне Гостомысл давно уже немолод – а свой род он продолжил, зачав четверых сыновей и трех дочерей. Вот только и угроза вторжения свеев никуда не делась… Однажды захватив Альдейгьборг, они считают Ладогу и окрестные земли своей собственностью, уже дважды повторив большие походы – и без счета мелких набегов. Гостомысл покуда держится, ильменские словене раз за разом отбрасывают чужаков – но старший сын кагана пал в бою, а самый младший сгинул от детской хвори… Как и одна из дочерей – а вот двух других, доживших до совершеннолетия, Гостомысл постарался выдать замуж.
Причем так, чтобы брачные союзы породили союзы военные… Вот Умила и стала супругой Годолюба, младшего брата верховного князя Дражко – и вождя бодричей, возглавившего весь союз ободритов!
В конце концов, западные славяне давно прослыли отважными моряками – и непримиримыми врагами разбойников-данов и свеев. А охотнее всего идущие в море вагры дали общее название «варягов» всем западнославянским морским разбойникам, путешественникам и купцам… Впрочем, восточные славяне вскоре стали называть варягами не только сородичей-ободритов, но также и свеев, и урман, следующих торговать с ромеями через их земли.
А затем и разбойников – пришедших за купцами, разведавшими путь по славянским рекам…
Очередной раз осушив свой кубок, Годолюб уже едва смог устоять на ногах. Князя незаметно подхватил Велибор, старый товарищ еще по детским играм – а теперь один из самых верных ближников... Но лишь стоило Годолюбу опуститься на трон – как в просторную гридницу, подсвеченную пламенем очага и украшенную захваченным у саксов оружием, ворвался гонец-дружинник:
- Беда, княже, беда! Даны идут морем к Велиграду, огромным войском идут! С ладьи купца Горислава ворога заприметили – вои и вернулись упредить… Да теперь уж и сами драккары данов показались!
Удивительно, как быстро слетел хмельной морок с Годолюба, услышавшего грозную весть. Всего пару мгновений он молчал, собираясь с мыслями – после чего принялся раздавать короткие, ясные приказы:
- Ударить в набат! Пусть горожане бегут в Велиград, пока ворог не высадился! Собрать дружину, объявить сбор ополчения! Гонцов к Дражко! Во все стороны гонцов! Пусть упредят о данах и запросят варнов и вагров о помощи! К воротам – двойную стражу… К морским воротам – тройную! Как только враг причалит к берегу – тотчас закрыть!
Вот уже и ноги слушаются Годолюба, и руки, и дышится ему вольнее – но стоило хмелю отпустить князя, как тотчас вернулись позабытые на время пира тревоги. Разве что раньше это были неясные и смутные волнения перед неведомым злом – но теперь они приняли вполне реальные очертания…
Глава 1.
Велиград, стольный град князя Годолюба, вождя бодричей. Лето 808 года от Рождества Христова.
Велиград, именуемый данами Рериком, потому так и называется – уж очень он велик, сей славянский град! А заодно и богат… И богатство это заключается отнюдь не в злате или серебре – хотя и их хватает. Но главное богатство Велиграда – оно в людях. Да в каких людях!
Кузнецы оружейники, терпеливо выбивающие шлаки из криц железными молотами – чтобы после, сварив вместе несколько железных заготовок, тщательно их проковать, а потом свернуть вдоль, еще раз проковать, а потом еще раз и еще… Пока из насыщенной шлаками и иными примесями болотной руды не выйдет достаточного качества и прочности металла, что можно пустить на добрый княжеский меч! Не говоря уже о ножах, наконечников копий, сулиц и стрел, бойков для секир или плотницких топоров… Мастера, уже освоившие гончарный круг, делают дивной формы посуду – хоть кувшины, хоть чаши или горшки. Отдельным рядком стоят умельцы, способные очаровать женское сердце красотой стеклянных бус и искусных украшений, вроде височных колец-колтов, перстней и браслетов. Есть в Велиграде и особые умельцы-бронники, терпеливо тянущие железную проволоку – и сковывающие из нее кольчуги для княжеских дружинников!
Всякому мастеру раду в Велиграде – а уж купцы-то его известны хоть в Новгороде и Ладоге, хоть в Рибе или Хедебю... И кто бывал главном торговом городе данов, тот не соврет: Велиград в два раза больше Хедебю – своего главного соперника по делам купеческим!
Но нужно понимать и другое – не так-то просто укрепить, защитить от внешнего врага столь крупное поселение. Совсем непросто! А с другой стороны – раньше такой необходимости и не было… От границы с землями саксов его отделяют чуть менее полутора сотен верст – примерно столько же остается и до владений вильцев. Так что любой известный враг, жаждущий добраться до Велиграда по суше, будет вынужден пройти почитай, половину земли ободритов, хоть с запада, хоть с востока… Пройти с боями и засадами! И уж тем более князь Велиграда заранее узнал бы о приближении ворога…
А нападений с моря бодричи не боялись – кто из мелких ярлов данов или свеев решится напасть на град, охраняемый княжеской дружиной в сотню с лишним гридей? Отборные витязи, закованные в кольчуги, способны вывести в море сразу три боевые ладьи – да ведь и купцы при особой нужде соберут еще с сотню опытных воев! Это не говоря уже об ополчении Велиграда – стена щитов аж шести сотен крепких мужей в самом расцвете сил встретит на суше любого противника! Нет – и никогда не было раньше безумцев среди разбойных ярлов, готовых налететь на столь богатый, славный своими воинами славянский град…
Да, ярлов не было. Ибо потолок ярла – собрать хирд в полторы, самое большое две сотни дружинников-гридмаров и наемников-хускарлов, разместив их на трех-четырех драккарах. Ведь самые крупные суда данов или тех же свеев вмещают немногим более восьмидесяти хирдманов – чаще же всего под пятьдесят. И только в прибрежных водах на драккар можно погрузить под сотню воинов – а когда и побольше. Но в этом случае суда ярлов следуют на сравнительно небольшие расстояния с обязательными ночевками на берегу…
Но сегодня к Велиграду идут десятки драккаров. Десятки! Годолюб никогда не видел столько боевых судов датчан единовременно. Да собственно, у причалов крупнейшего славянского порта сейчас стоит немногим больше ладей! Князь надеялся, что слова купца Горислава о огромной рати данов были преувеличением – у страха, как известно, глаза велики. И рискни враг напасть пусть даже на десятке драккаров, Годолюб решился бы дать им открытый бой на земле.
Однако лучи закатного солнца окрасили царственным багрянцем паруса больше, чем пятидесяти драккаров – на пятидесятом князь сбился со счета, ясно осознав, что такую орду мог привести только сам конунг Гудфред…
Осознал он и другое – дружина Дражко, чья крепость Микилинбор стоит всего в двенадцати верстах от Велиграда, коли даже и успеет прийти на помощь, ход грядущей сечи не изменит.
Чтобы справится с войском данов, нужно созывать родовое ополчение со всей земли бодричей…
Ранее у ободритов и данов не было как прочного мира, так и большой войны. Славянские морские разбойники из числа вагров и русов-руян часто наведываются к данам, нападая на их поселения на суше или на купеческие кнорры в море. Не брезговали и драккарами таких же морских разбойников, коли силы были равны!
