Редьярд Киплинг - Ким

— Привет тебе, о лама из Тибета. Вот изображения, и здесь я, — он взглянул в лицо ламы, чтобы приобрести познания. — Пройди пока в мою канцелярию.

Старик дрожал от волнения.

Канцелярия была маленькая комната, отделенная от галереи, где находились скульптуры. Ким припал к полу, приложив ухо к щели двери из кедра, треснувшей от жары, и, следуя своему инстинкту, приготовился слушать и наблюдать.

Большая часть разговора была выше его понимания. Лама, сначала с запинкой, рассказал хранителю музея о своем монастыре Суч-Зен, находившемся высоко среди скалистых гор, в четырех месяцах ходьбы от Лагора. Англичанин принес громадную книгу с фотографиями и рисунками и показал ему этот самый монастырь, гнездившийся на утесе, откуда открывался вид на громадную долину, почва которой была разнообразных цветов.

— Да, да! — лама надел очки в роговой оправе китайской работы. — Вот маленькая дверь, в которую мы вносим дрова на зиму. И ты — вы, англичане, знаете это? Тот, кто состоит теперь настоятелем монастыря Лунг-Чо, говорил мне это, но я не поверил. Владыка-Всесовершенный почитается и здесь? И жизнь Его известна здесь?

— Она вся высечена на камне. Пойди и посмотри, если ты отдохнул.

Лама, волоча ноги, прошел в главный зал, и хранитель музея вместе с ним просмотрел всю коллекцию с благоговением верующего и точностью оценок профессионала.

Он узнавал на истертых камнях событие за событием чудесной истории, затрудняясь по временам при виде незнакомых ему греческих предметов и восторгаясь, как ребенок, при каждой новой находке. В тех местах, где были пропущены связующие моменты, как, например, в благовествовании, хранитель музея пополнял пропуск, вытаскивая из кучи книг французские и немецкие с фотографиями и гравюрами.

Тут был и набожный Асита, тождественный евангельскому Симеону; он держал на коленях святого младенца, а мать и отец прислушивались к его словам; были тут и события из легенды о двоюродном брате Девадатта. Там — смущенная злая женщина, обвинявшая Будду в нецеломудрии, здесь — проповедь в Оленьем парке; чудо, которое поразило огнепоклонников; Бодисатва в царской одежде; чудесное рождение, смерть в Кусинсларе, когда слабый ученик лишился чувств; почти бесчисленные повторения размышлений под деревом Боди; а поклонение нищенской чаше виднелось повсюду. В несколько минут англичанин убедился, что его гость не простой нищий, а серьезный ученый. И они еще раз повторили все; лама нюхал табак, вытирал очки и говорил с быстротой несущегося поезда железной дороги на удивительном языке — смеси языков урду и тибетского. Он слышал о путешествиях китайских паломников, Фо-Хиана и Хвен-Тианга, и очень хотел узнать, есть ли перевод их записок. Он вздохнул беспомощно, перелистывая страницы сочинений Биля и Станислава Жюльена. Все это есть здесь. Запертое сокровище. Потом он несколько успокоился и стал благоговейно прислушиваться к отрывкам, поспешно переводимым на язык урду. В первый раз он услышал о трудах европейских ученых, которые с помощью этих и других документов установили подлинность святых мест буддизма. Потом ему показали большую географическую карту с точками и линиями желтого цвета. Смуглый палец двигался за карандашом англичанина с одной точки на другую. Вот тут — Капилавасти, здесь — Среднее царство, тут — Махабодхи — Мекка буддизма, а здесь — Кусинагара, печальное место смерти святого. Старик молчал некоторое время, опустив голову на листы, а англичанин закурил другую трубку. Ким заснул. Когда он проснулся, продолжавшийся разговор был еще более непонятен.

— И таким образом, о Источник мудрости, я решился идти к святым местам, которые попирала Его нога. К месту рождения, даже в Капила; потом в Махабодхи, в Буддохчайю, в монастырь, парк оленей — к месту Его смерти.

Лама понизил голос.

— И я пришел сюда один. В продолжение пяти, семи, восемнадцати, сорока лет я размышлял о том, что старый закон не исполняется, как следует; что он заглушен дьявольщиной, чарами и идолопоклонством. Как сказал даже тот ребенок — даже ребенок.

— Это случается со всеми религиями.

— Ты думаешь? Я читал книги нашего монастыря; оказалось, что источник их силы иссяк, и позднейший ритуал, которым мы — последователи преобразованного закона — обременили себя, также не имел цены в этих старых глазах. Даже последователи Всесовершенного враждуют друг с другом. Все это — одна иллюзия. Да, майя, иллюзия. Но у меня есть другое желание, — сморщенное желтое лицо приблизилось на расстояние трех дюймов к лицу англичанина, и длинный ноготь указательного пальца застучал по столу. — Ваши ученые в этих книгах прошли по следам Благословенных Ног во всех их странствиях; но есть вещи, которых они не открыли. Я ничего не знаю — ничего не знаю, но я иду искать освобождения от Колеса Всего Сущего широким, открытым путем. — Он улыбнулся с простодушным торжеством. — Как паломник к Святым местам я заслуживаю награды. Более того. Выслушай правдивые слова. Когда наш милосердный Господь, будучи юношей, искал себе подругу, люди при дворе Его отца говорили, что он слишком нежен для брака. Ты знаешь это? — Англичанин утвердительно кивнул головой, раздумывая, что будет дальше.

— Тогда произвели тройное испытание. При испытании в стрельбе из лука наш Владыка сначала переломил тот, который Ему дали, а потом попросил такой, какого никто не мог согнуть. Ты знаешь это?

— Это написано. Я читал.

— И стрела, перелетев через все цели, исчезла вдали, стала невидимой для глаз. Наконец, она упала; и там, где она дотронулась до земли, прорвался поток, превратившийся в реку. Эта река, благодаря благодеяниям Владыки и заслугам Его до Его освобождения, очищает купающихся в ней от всякого греха.

— Так написано, — грустно проговорил англичанин.

Лама глубоко вздохнул.

— Где эта река? Источник мудрости, куда упала стрела?

— Увы, не знаю, брат мой! — ответил хранитель музея.

— Ну, верно, ты просто позабыл. Это единственная вещь, которую ты не сказал мне. Ты, наверное, должен знать это. Взгляни, я старик. Я спрашиваю, склонив голову к твоим ногам, о Источник мудрости! Мы знаем, что Он стрелял из лука! Мы знаем, что стрела упала! Мы знаем, что поток прорвался! Но где же река? Моя мечта — найти ее. Поэтому я и пришел сюда. Где же река?

— Если бы я знал, неужели ты думаешь, я не кричал бы об этом?

— Благодаря ей человек освобождается от Колеса Всего Сущего, — продолжал лама, не слушая его. — Река Стрелы! Подумай хорошенько! Может быть, маленький поток, пересыхающий в жару? Но Святой никогда не обманул бы так старика.

— Я не знаю, не знаю.