Аркадий Гайдар - Реввоенсовет
— А, яко тать в нощи на мя дерзаешь! — рассвирепев, взвопил отец Перламутрий. И будучи не обделен от господа дородством и силою, собирался хватить неразумного и заблудшего человека дрючком по голове. Но тут в темноте тихонько — щелк! В следующую же минуту отец Перламутрий, нахлестывая конягу, катил во весь дух, а Яшка-вор с окороком хохотал на дороге. Впоследствии он клялся и божился, что, кроме захлопывающейся медной табакерки, у него ничего не было.
Такова была сила и выразительность металлического нагановского языка в то время.
Неудивительно после этого, что с первой же минуты Димка почувствовал сильное и непреодолимое желание побывать на сеновале.
Как раз к тому времени утихло все кругом. Прогнали красные из волостного села Козолупа и ушли дальше на какой-то фронт. Тихо и безлюдно стало снова в глухой деревеньке, и Головень стал свободно покидать сеновал и исчезать где-то подолгу. И вот как-то под вечер, когда лягушиными песнями запевал порозовевший пруд, когда гибкие ласточки заскользили по воздуху, играя, и когда беспокойно зажужжала мошкара, танцуя кучками, заметив, что Головня дома нет, Димка пробрался на задний двор, твердо намереваясь проникнуть на сеновал. Дверка была заперта на замок, но у Димки был свой ход через курятник.
Громко скрипнула отодвигаемая доска, предательски заклокотали потревоженные куры, и, испугавшись произведенного шума, Димка быстро юркнул наверх. На сеновале было полутемно, душно и тихо. Он пробрался в самый конец за поворотом и принялся шарить по сену под крышей.
Через несколько минут тщательного поиска рука его наткнулась на что-то твердое.
«Винтовка, — решил Димка. И подумал с опаской: — Вытащить или нет?..»
Но кругом было спокойно, даже со двора не доносилось никакого шума. Он осторожно потянул за приклад и скоро вытащил всю. Пошарил рукой еще — нашел патронташ с блестящими обоймами. Нагана не нашел.
Винтовка была русская. Димка долго вертел ее, осторожно ощупывая и рассматривая.
«А что, если открыть затвор?» — мелькнула у него мысль.
Сам он никогда не открывал, но видел часто, как это делают солдаты. Тихонько потянул рукоятку вверх — подается, потом отодвинул ее осторожно на себя до отказа.
— Умно! — горделиво оценил Димка. Но тут же заметил под затвором желтоватый, вынырнувший откуда-то патрон.
«Ну, к черту, — подумал Димка, — закрою-ка я обратно». — И он стал толкать рукоятку вперед.
Теперь она пошла уже значительно туже, и, к своему величайшему ужасу, Димка заметил, что желтый патрон движется прямо в канал ствола.
Он остановился в нерешительности и отодвинул даже от себя винтовку: «И куда лезет, черт?»
Однако надо было торопиться. С большой осторожностью закрыв затвор, стал потихоньку толкать винтовку на место. Он затолкал ее почти что всю, как вдруг до его слуха донесся какой-то шум, как будто кто-то лязгнул ключом по замку и негромко кашлянул.
«Головень!» — в страхе подумал оцепеневший Димка.
Дверь скрипнула, распахнулась, и прямо перед ним показалось удивленное и рассерженное лицо Головня.
— Что ты, собака, здесь делаешь? — спросил, не отходя от двери, тот.
— Ничего! — побледнел от испуга Димка. — Я спал… — И незаметно ногой двинул предательски выглядывающий в сене приклад. В ту же минуту, точно тяжелый и внезапный удар по голове, грохнул глухой, но сильный выстрел.
Димка чуть не сшиб Головня с лестницы, бросился прямо сверху на землю и, преследуемый по пятам, пустился через огород, ничего не соображая и не различая.
Перескочив через плетень возле дороги, он оступился в канаву и здорово грохнулся, но, невзирая на боль, вскочил снова и сейчас же почувствовал, что настигнувший его рассвирепевший Головень крепко впился пальцами в рубаху.
«Пропал! — подумал Димка. — Ни мамки, никого — убьет теперь». — И, получив сильный удар, от которого черная полоса поползла в глазах, он упал на землю и съежился, приготовившись получить еще и еще. Но ни другого, ни третьего не последовало. Отчего-то застучала дорога ударами, почему-то разжалась рука Головня, и кто-то крикнул гневно и повелительно:
— Не сметь!
Открыв глаза, Димка увидел сначала лошадиные ноги… Целый забор лошадиных ног.
Кто-то сильными руками поднял его за плечи и поставил на землю. Только теперь Димка рассмотрел окружавших его кавалеристов и всадника в черном костюме с красной звездой на груди, перед которым растерянно стоял Головень.
— Не сметь! — повторил незнакомец. И, взглянув на заплаканное лицо Димки, добавил мягко: — Не плачь, мальчуган, и не бойся. Больше он не тронет ни сейчас, ни после, — и кивнул головой одному из сопровождающих.
Отряд рысью помчался вперед.
Остался один и спросил строго у Головня:
— Ты кто такой?
— Здешний, — хмуро ответил Головень.
— Почему не в армии?
— Год не вышел.
— Фамилия? — коротко спросил тот. — На обратном пути проверим.
И ударил шпорами кавалерист, — прыгнула лошадь с места в галоп, — и легко умчался вперед.
Убежал с ругательством и Головень, а на дороге остался один недоумевающий и не опомнившийся еще как следует Димка.
Посмотрел он назад — нет никого.
Посмотрел по сторонам — нет Головня.
Посмотрел вперед и увидел, как чернеет точкой и мчится, исчезая у закатистого горизонта, черный незнакомец и его отряд.
II
Высохли на глазах слезы, утихла понемногу боль в спине. Но домой Димка идти еще не решался, — подумал, что нужно обождать до ночи, когда Головень ляжет спать.
Потихоньку направился к речке. Темная и спокойная у берегов под кустами, вода на середине отсвечивала розовым блеском, играла тихими всплесками, перекатываясь через мелкое, каменистое дно.
На том берегу, возле опушки Никольского леса, заблестел тускло огонек костра. Почему-то он показался Димке очень далеким и заманчиво-загадочным. «Кто бы это? — подумал он. — Пастухи разве?.. А может, и бандиты… ужин варят… картошку с салом или еще что такое…»
Ему здорово захотелось есть. И Димка пожалел искренне, что он не бандит.
В сумерках огонек разгорался ярче и ярче, приветливо мигая издалека Димке. И еще глубже хмурился, темнел в сумерках беспокойный Никольский лес.
Спускаясь по тропке, Димка вдруг остановился, услышав что-то интересное. За поворотом, у берега, кто-то пел высоким искусно переливающимся альтом, как-то странно, хотя и красиво разбивая по слогам слова:
Та-ваа-рищи, та-ва-рищи, —Сказал он им в ответ, —Да здра-вству-ит Россия!Да здра-вству-ит Совет…
«А, чтоб тебе! — с невольным восхищением подумал Димка. — Вот наяривает!» — И бегом пустился вниз.