Алексей Кондаков - Последний козырь
Ноздри прямого длинного носа главкома округлились, тяжелые веки взметнулись к надбровным дугам, в глазах вспыхнул гнев: «Классической формы болваны! Опасно то, что они могут возглавить повстанческое движение на Кубани. Нет сомнения, что ими будет предпринята попытка подчинить генерала Фостикова своему влиянию…»
В ряду офицеров, которым поручено возложить венки у памятника адмиралу Нахимову, стоит полковник Наумов.
…Прошло больше двух недель с того дня, когда американский пароход «Честер Вельси» бросил якорь в Севастопольском порту и Павел Алексеевич Наумов сошел на крымский берег. Солдат тут же отправили в карантин в район Михайловского равелина, где для них поставили палатки. Офицеров разместили в общежитии, оборудованном в большом приземистом доме с видом на Артиллерийскую бухту.
На другой день в карантин пришли два офицера из отдела кадров и два осважника[4] в чине капитанов. Беседовали со всеми долго, обстоятельно. Затем попросили изложить письменно свои пожелания относительно дальнейшей службы и, собрав рапорты, уехали.
В тот же вечер материалы о вновь прибывших старших офицерах внимательно изучил начальник особого отдела штаба главкома полковник Богнар. Все они застряли в Причерноморье после разгрома армии генерала Морозова красными и знают друг друга. Их нетрудно проверить и через других офицеров этой армии, приехавших в Крым раньше. А вот как установить личность полковника Наумова?
«Может быть, кто-нибудь в упрснабе знает его», — подумал Богнар и позвонил Домосоенову.
— Господин генерал, не могли бы вы назвать кого-либо из руководящих офицеров интендантской службы из войск адмирала Колчака?
— Если не секрет, дорогой мой Ференц, уж не прибыл ли кто?
— Вы не ответили на мой вопрос, Антон Аркадьевич.
— Ну, разве уж самого начальника управления генерала Логунова да покойного Дибича, царство ему небесное.
— А начальника тыла третьего корпуса Западной армии?
— Нет. А теперь, батенька мой, извольте вы ответить на мой вопрос.
— Прибыл полковник Наумов, начтылкор Западной армии. Закончил Екатеринодарское коммерческое училище.
— Что ж вы тянете, милейший, — обрадовался генерал. — Где он сейчас?
— В карантине.
— Ну, слава богу, а то ведь не управление, а тришкин кафтан.
— Пока что допуск я ему дать не могу.
— Ференц Карлович, голубчик, это же управление снабжения, а не боевой штаб… Благодарствую за полезную информацию.
Трубка щелкнула и замолчала. Богнар перезвонил, но кабинет Домосоенова не отвечал.
Через полчаса генерал входил в здание, отведенное под офицерский карантин. Наумов представился как старший офицер карантина и доложил, что господа офицеры отдыхают.
— Рад, голубчик, встретить хозяйственника со специальным интендантским образованием, — доброжелательно улыбаясь, приветствовал Домосоенов. — Теперь, знаете ли, перевелись образованные хозяйственники. Одни спились, другие проворовались, а третьи уже далече… Давайте-ка в мой автомобиль, и поедем в управление. Ныне отдыхать грех, работы — уму непостижимо!
Добродушие и доверчивость этого седовласого и пышноусого генерала, на лице которого запечатлелись глубокие улыбчивые морщины, явились для Павла неожиданностью. Он готовился встретить на крымской земле лишь озверевших, осунувшихся от горечи поражений и кровавых потерь белогвардейцев.
Уехать им сразу не удалось. Стоило полковнику взять чемодан и вещевой мешок, как перед ним возникла молодая женщина в белоснежном халатике и чепце. Ее светлые волнистые волосы спадали на узкие, чуть покатые плечи, красивое лицо было строгим и озабоченным.
— Отлучаться, господин полковник, во время карантина не разрешается, — сухо сказала она.
— Разрешите представиться. Полковник Наумов Павел Алексеевич. Чье распоряжение я должен выполнить?
— Я врач-эпидемиолог Строганова… А выполнять вы должны приказ главнокомандующего о порядке прохождения карантина.
К ним подошел генерал Домосоенов.
— Татьяна Константиновна, голубушка вы моя, здравствуйте! Что же это вы совсем забыли о нас. Моя Лизонька уже неоднократно спрашивала. Или компания стариков вам неинтересна?
— Ну что вы, Антон Аркадьевич, — улыбнулась Строганова, и лицо ее сразу стало милым и приветливым.
Генерал удовлетворенно хмыкнул:
— Вот и чудесно. Завтра же ждем вас вечерком посидеть у самоварчика. Хорошо?
— Хорошо, Антон Аркадьевич.
— А теперь, Танечка, разрешите мне вызволить этого молодого полковника из карантина. А то ведь запекут его в какую-нибудь конно-пулеметную команду. Будьте и для него ангелом-спасителем. Убедительно прошу вас об этом. Ответственность беру на себя.
Таня внимательно посмотрела на генерала и скупо кивнула:
— Завтра с утра, Антон Аркадьевич, не раньше.
— Сдаюсь, сдаюсь, — шутливо поднял руки генерал. — Ваши строгие порядки я хорошо помню еще по екатеринодарскому госпиталю. Но именно им и вашим умелым рукам, Танечка, я обязан своим скорым выздоровлением… Лизонька так и говорит: «Если бы не Танюша, еще неизвестно, чем бы все кончилось…» Ну, что ж, наша непреклонная Татьяна Константиновна, тогда разрешите нам с полковником Наумовым побеседовать в вашем кабинете.
— Это можно, Антон Аркадьевич, — улыбнулась Таня.
В небольшой комнатушке стояли массивный стол, кресло и три венских стула. В углу на этажерке — в керамической вазе букет свежих роз и флоксов.
Генерал грузно опустился в кресло и жестом пригласил Наумова сесть к столу.
— Вы, Павел Алексеевич, не думайте, что сразу-таки обрели мое расположение, — сказал он. — То, что я вот так заинтересованно… В кавалерии да и в пехоте опытных кадров — пруд пруди. А в органах снабжения их нехватка превеликая.
— Господин генерал, я буду рад приступить к исполнению служебных обязанностей в любой должности, — с готовностью предложил полковник.
— Что вы, голубчик, на должность не сразу… Формальности, знаете ли, разные. Эти контрразведчики в каждом прибывшем видят большевистского шпиона. А кто назначается для работы в крупных штабах, того проверяют особенно. Изощряются, знаете ли, каждый на свой вкус.
— Я понимаю необходимость проверки, но пребывать в праздном безделье в то время, когда другие работают на пределе человеческих возможностей…
— Могу успокоить вас, Павел Алексеевич. Пока оформляется допуск, вы будете выполнять мои личные поручения, казенного характера, разумеется. Как видите: Богнар — не бог нам. — Генерал улыбнулся нечаянному каламбуру.
