Кирилл Кириллов - Витязь особого назначения
— Ты князя-то поучать не смей, — донеслось из темноты за троном. — Дерзок боль…
Князь поднял десницу, и голос стих. Пардус открыл бесовские глаза и огляделся хищно.
— Вишь ли, Ягайло… — раздумчиво произнес князь, а потом словно решился: — А… С самого начала расскажу. Задумал я Глеба женить на принцессе польской.
— Которой из них? Две там на выданье, я слыхал.
— То не важно, какая согласится, — отмахнулся князь. — Важнее, что уж больно они в силу вошли, а против родственника воевать не будут. Да и Орда что-то опять закипела. Если на Русь пойдет, нам первый удар принимать. В одиночку, если только Ольгерд не поможет… Да он же не задаром поможет. Можайск захотит али еще каких земель. А так, глядишь, и краковские с люблинскими на подмогу придут. Родственники, чай. Противился отрок, да я настоял, старый дурак, отправил на смотрины… Да тайно, чтоб не пронюхал кто, а то такие нынче тут клубки меж княжеств плетутся… Паукам на зависть. А чтоб, значит, все ладно было, отправил вперед гонцов. Чтоб они из заградного полка к тем, что в обозе поедут, еще дюжину-другую ратников поосанистей выделили да довели до польского двора караулом. Те выдвинулись, стали лагерем у дороги, да в условленное время княжича не дождались.
И на следующее утро не дождались. Тогда отправили дозорного по дороге, посмотреть: вдруг помощь какая нужна? Колесо, там, у телеги отвалилось, али лошади пали… Так он до стольного града и доехал, обоза не встретив. Встревожился я, Акимку туда послал, посмотреть, что да как. Умом востер сей отрок не по годам.
Акимка раскраснелся, как девица, поковырял половицу носком сапога.
— Он все оглядел, — продолжал князь. — И верстах в пяти от отряда нашел у дороги клочья ткани, из одежд вырванной, да стрел несколько сломанных, да пятна крови на траве, что зверьё подлизать не успело. Да следы в глубь болот. И тележные, и людские.
— А чего ж по следам не пошел? — изумился витязь.
— Пошел, да недалече. Болотники там в охранении, многие числом, — подал из угла голос Акимка. — Там не то что сыск, там огонь и меч потребны.
— Народ сей дикий, конечно, но слово свое исправно держит, — удивился Ягайло. — У нас же с ними замиренье. Дедом твоим скрепленное еще, князь. С чего б им его нарушать? Вроде никаких меж нами заруб в последнее время не было. Да они и раньше-то из топей своих носа не казали и к себе дорогу заказывали. На кой ляд им княжич?
— В том и закавыка, — продолжал Акимка. — Им незачем с нами отношения портить. И люди вроде болотники, да не совсем. Странные какие-то. Я из-за веток плохо рассмотрел, но не похожи.
— А ты болотников видал хоть раз до того? А то, может, помстилось чего со страху?
— Болотников не видел. Но по мне, так они на одно лицо должны быть и в одеже ихней сходство иметь. И говорить одинаково. А эти все разные какие-то, с миру по нитке…
Витязь малость поразмыслил.
— То ни о чем не говорит. Мало ли, откуда пришлый люд средь них затесался.
— То верно, — согласился Акимка. — Но и стрелы вроде болотников, а на деле не их — перо не здешнее, да и дерево тож. Но вот глиной обмазаны да тиной заляпаны, будто нарочно хотели, чтоб на болотный народ подумали… А напали тати с умением великим. Обозных-то народу, почитай, две дюжины, оружных много, да и в ратном деле охранители княжича не из последних. Бегать, обратно, резво могли. А их взяли. Да так, что никто не убёг и до отряда ожидающего не добрался, подмогу кликнуть. Ждали там княжича, крепко ждали.
— А можно на те стрелы взглянуть? — спросил Ягайло.
Князь кивнул головой, и Акимка поднес витязю деревянное блюдо, на котором лежали два обломка. Оба без наконечников. Один размочаленный, словно стрела попала в камень и разлетелась от собственной силы. Вторая сломана посередине, с бурыми пятнами на светлом сломе и напоминающих совиные перьях. Будто глубоко засевшую в ране стрелу обломали, чтоб вытащить наконечник с другой стороны.
— Да, не здешние то стрелы, — пробормотал Ягайло, проводя пальцем по оперению. — Южные. Греческие али латинские. Скорее греческие, они так обычно оперение вяжут. И древки у них толще, как у стрел для поля. Болотникам такие ни к чему, в лесу промеж деревьев и кустов с большими да длинными не развернешься. Хотя всяко, конечно, бывает, — неопределенно закончил Ягайло и бросил обломки обратно на поднос. — А наконечников нет?
— Нет, увы, — вздохнул Акимка.
— Вот потому и не уверены мы, что болотники то сделали, — снова вступил князь. — Потому и прочесывания устраивать не хотим, чтоб войны не вызвать. Она нам сейчас нож по горлу. А польский король обидеться может, подумает, пренебрегли мы его дщерью. Побрезговали. А они обидчивые, пся крев, затаят злость и отомстят при случае. Пойдут ханы войной, так эти во фланг ударят да еще и земель оттяпать захотят. Знаем мы их. А московское княжество в спину дышит. Митька,[5] Иванов сын, воду мутит. Козни плетет и заговоры строит. Да князья рязанские. Тоже волки, хоть и единокровные. Эх…
— Княже, а нельзя с теми болотниками договориться?
— Трудно их сыскать. Они людям не кажутся, своим разумением живут. Денег не признают, потому и хозяйствуют сами, меняя друг у друга, что нужно.
— Все равно, мыслю, можно посольство отрядить али куда на торжище сходить, где они бывают, да и переговорить с нужными людьми. Чтоб они сами княжича по своим болотам поискали; кому и знать те места, как не им. Вознаграждение посулить, конечно, не без того…
— Вот тебя и пошлем. Тут ведь посольство нужно не такое, как в свейские земли или к ливонцам, с грамотами верительными и подарками, а похитрее. Чтоб без огласки сильной, но с понятием. Кого надо, расспросишь по-свойски, кого надо, в бараний рог скрутишь. А если подольститься к кому али обман учинить, так вот Акимка с тобой отправится.
— Князь! — вскричал обиженный отрок. — Почто меня льстецом выставляешь?!
— А ты не кипятись, — оборвал его правитель. — Посольская служба, она иногда зело важнее ратных подвигов. Знаешь, сколько душ может уберечь от геенны огненной одно вовремя реченное слово?!
— Или нереченное, — добавил Ягайло.
— Или нереченное, — согласился князь.
Акимка разомкнул было уста, чтоб возразить, но понял намек и смолчал. Князь улыбнулся в бороду и едва заметно, но с видимым удовольствием кивнул. Ягайло в который раз подивился сметливости отрока.
— Отец, — выступил на свет младший княжич, до этого прятавшийся в тени за троном. — Предлагаю ж я: давай им другого сына сосватаем.
Князь оглянулся и вопросительно поднял бровь:
— Это кого же? Тебя?
— Да хоть и меня! — выпалил княжич. — Нешто я Глеба хуже?
