Наталья Павлищева - Против «псов-рыцарей»
На берегу сотник (или он теперь не сотник?) отвязал довольно утлую лодчонку и жестом предложил в нее сесть. Осторожно покосившись на этот челн, со вздохом полезла в него, отказываться глупо, сама напросилась.
К моему удивлению, лодочка оказалась весьма устойчивой на воде, она не качалась, как легкие дюралевые конструкции, но и усилий требовала немалых. Сил у Вятича хватало, греб он быстро, в то время как я глазела по сторонам.
Лодка довольно быстро выбралась к повороту на реку пошире. Ясно, из Неглинной в Москву. Это было очень интересно – смотреть на хорошо знакомые по будущему места. Выходит, позади справа осталась будущая Кремлевская набережная?
Откуда-то из-за реки поплыл колокольный звон, не слишком громкий и явно не в несколько колоколов.
– Данилов монастырь…
– А…
Чтоб мне это хоть о чем-то сказало! Про сам монастырь я помнила, но вот где он, сообразить не смогла.
Ордынцы, видно, здорово разорили округу, а прошло не так много времени – полтора года, люди пока еще не вернулись, да и возвращаться оказалось почти некому.
По берегам – лес, огороды и пашни, правда, заросшие…
Я так задумалась, что не заметила, как берег, где мы садились в лодку, скрылся за поворотом. Интересно, куда мы плывем? Но Вятич не объяснял, молчала и я, пытаясь сообразить сама. Из Неглинной повернули направо, значит, справа то, что потом будет Пречистенской набережной? Вятич с интересом наблюдал за моими размышлениями.
Лодка пересекла саму Москву-реку, но приставать не стала, просто мы держались ближе к правому берегу, идя против течения. Но вот впереди уже явно показался поворот. У меня снова заработала соображалка: Москва так поворачивает у Лужников.
Вятич кивнул по ходу лодки, словно одобряя мои мысли:
– Там Воробьевы горы.
Немного погодя мы все же пристали к берегу, сотник привязал лодку покрепче и подал мне руку:
– Вперед.
Еще с полкилометра пробирались через лес вверх. Вдруг Вятич остановился, показывая мне на небольшую поляну:
– Настя, вон там будет твой дом…
Я не успела отреагировать, как услышала:
– А вот тут мой…
В голове мгновенно все прояснилось, словно свет включили в темной комнате.
– Ты… это я тебя однажды чуть не сбила машиной?!
– Да, было такое. Самоуверенная девица в дорогом автомобиле с визжащими от жесткого старта колесами…
– И поэтому ты притащил меня сюда?
– Хочешь обратно?
– Нет! Нет, обратно не хочу.
– И домой тоже?
– Куда домой?
– Ну, туда, – Вятич кивнул в сторону, откуда мы приплыли.
– Туда можно.
Обратно плыть было легче – помогало течение.
– Так почему ты все-таки два года назад притащил меня в Козельск?
Он усмехнулся:
– Когда появилась возможность переправить еще кого-то, сразу вспомнил о тебе. Хотелось показать, что ни на что не способна. А ты оказалась ничего, особенно когда калечила монгольских лошадей в дружине Коловрата.
– А… ты давно здесь?
Он только кивнул, и снова было ясно, что расспрашивать больше не стоит. Может, пока не стоит?
– А Анея?
– Твоя тетка? Нет, она здешняя. Но в Москве бывала.
Глаза Вятича смеялись, и я вдруг поняла, что Анея явно знает обо мне что-то такое…
Но на этом все обсуждение переходов «туда-сюда» из тринадцатого века в двадцать первый было закончено. Видно, не дозрела еще, чтобы мне все объяснять. Ладно, сама разберусь! Ты еще не знаешь, какая я упрямая.
Временами я задавала немыслимо дурацкие вопросы:
– Вятич, а ты кто теперь? Ну, раньше в Козельске был сотником, а теперь?
Он вздохнул:
– А теперь вот твой охранник…
– А деньги у нас откуда?
– Настя, вот ты о чем спрашиваешь? Откуда здесь ты сама?
– Я-то из Москвы. А ты что, доллары поменял в местном обменнике?
– Нет, сразу со счета снял вот такими монетами. – Он выразительно тряхнул большим кожаным кошелем. – Там еще были монгольские тугрики, но это уже для тебя, когда снова за Батыя возьмешься.
Через два дня, выбравшись утром наверх, я ахнула – вокруг было белым-бело. Красиво…
На наше счастье, зима встала быстро, и реки подмерзли основательно, и снег лег ровно, без оттепелей и грязи. Ехали верхом, так быстрее, да и легче. Больше всего меня потрясло имя моей новой кобылы: Слава. Это, конечно, не моя прежняя Слава, на которой воевала еще у Евпатия Коловрата, но похожа очень. На глаза даже навернулись слезы:
– Спасибо, Вятич.
– Да ладно…
Дорога с давних лет накатана и набита, но в последние годы поток, видно, снизился, и пока не встал хороший санный путь, проезжавших было мало.
Вятич застрял на самом краю деревни с каким-то мужиком. Ну сколько можно? Я помаялась-помаялась и тронула Славу:
– Поехали, лошадка, пусть догоняет.
Дорога к следующей деревне, где мы намеревались обедать, вела через лес, но кого мне бояться? Ордынцев здесь нет, волкам после прошлогодних событий я почти родственница, а медведи залегли в берлоги. Иначе Вятич будет еще два часа выяснять какую-нибудь ерунду. Нет, я понимаю, что для него очень важно, когда собирать остролист, но и обо мне подумать не мешало, холодно же просто стоять.
Сотник просто посмотрел мне вслед, даже не окликнув. Ах, ты так?! Вот возьму и даже в следующей деревне останавливаться не буду, в конце концов, не слишком оголодала!
Вообще-то я без Вятича никуда, но иногда так хотелось повыделываться…
Я настолько задумалась, что от звука человеческого голоса остановила Славу, даже не успев понять, что произошло.
– А ну стой! – Из кустов прямо передо мной появились трое крепких мужиков откровенно разбойничьего вида.
Опля! Только вас мне не хватало. И чего я полезла одна, могла же подождать Вятича. Пришлось остановиться.
– Стою.
– Чего? – почему-то растерялся от такой покорности старший. Его явно удивило, что малец (а как иначе меня воспринимать?) не только не испугался, но и с откровенным интересом разглядывал нападавших. Здоровенный парень бестолково топтался на снегу, вместо того чтобы меня грабить. – Ты эта… чего эта?..
Да уж, особым изяществом речь разбойника не отличалась. Я оглядела его внимательней, нет, и на Соловья-разбойника, несмотря на немалые габариты, он не тянул, так себе, мелкая шпана. Конечно, ростом и силушкой матушка-природа не обидела, пожалуй, мог на загривке не только меня унести, но и мою Славу. Мне сразу вспомнился мультяшный Алеша Попович, у которого шея начиналась на уровне лопаток, а плечи не помещались в экран, неужели художники срисовывали вот с этого? И дубина в руках вполне основательная, даже жаль дерево, которое этот придурок загубил для своего немудреного оружия, но пока он с такой развернется, я успею до Новгорода добежать, не то что напасть в ответ. Только нападать почему-то не хотелось совсем.
