Александр Дюма - Графиня де Монсоро. Том 1
Внезапно королевских ушей достиг шум настолько сильный, что его не могла заглушить общая сумятица звуков.
– Эге! – сказал Генрих. – Кажется, это голос Шико Ты слышишь, Сен-Люк? Король изволит гневаться.
– Да, государь, – отозвался Сен-Люк, не показывая вида, что уразумел намек, содержащийся в этих словах, – похоже, что он с кем-то не поладил.
– Подите узнайте, что там случилось, – распорядился король, – и немедленно доложите мне. Сен-Люк отправился выполнять приказ.
И в самом деле, Шико громко кричал, в подражание королю, выговаривая слова в нос:
– Я навыпускал кучу указов против расточительства, если их мало, я выпущу новые и буду их множить и множить, пока они не возымеют своего действия. Коли они недостаточно хороши, пусть их по крайней мере будет много. Клянусь рогом Вельзевула, моего кузена, шесть пажей, господин де Бюсси, – это слишком.
И Шико надул щеки, широко расставил ноги и подбоченился, добившись полного сходства с королем.
– Что он там болтает о Бюсси? – нахмурясь спросил король.
Уже вернувшийся Сен-Люк хотел было ответить, но тут толпа расступилась и открыла их взорам шестерых пажей, одетых в камзолы из золотой парчи и увешанных ожерельями; на груди у каждого пажа всеми цветами радуги сиял герб его господина, вышитый драгоценными камнями. За пажами выступал красивый молодой мужчина, он высоко нес свою гордую голову и шествовал, презрительно вздернув верхнюю губу и бросая по сторонам надменные взоры. Его простая одежда из черного бархата разительно отличалась от богатых костюмов пажей.
– Бюсси! – раздались голоса. – Бюсси д'Амбуаз! И толпа, хлынувшая навстречу вновь прибывшему, появление которого вызвало в зале такой переполох, расступилась, давая ему проход.
Можирон, Шомберг и Келюс окружили короля, словно желая защитить его от опасности.
– Ах, вот как, слуга здесь, а хозяина что-то не видать, – сказал Можирон, намекая на неожиданное появление Бюсси и на отсутствие герцога Анжуйского, к свите которого тот принадлежал.
– Подождем, – заметил Келюс, – перед слугой идут его собственные слуги, а главный хозяин, может быть, появится после хозяина шести первых слуг.
– Тут есть о чем тебе поразмыслить, Сен-Люк, – вмешался Шомберг, самый молодой, а посему и самый дерзкий миньон короля Генриха. – Ты заметил, что господин де Бюсси не слишком-то почтителен по отношению к тебе? Видишь – на нем черный камзол. Какого черта! Разве это наряд для свадебного бала?
– Нет, – заметил Келюс, – это траур для похорон.
– Ах, уж не его ли это похороны и не надел ли он траур по самому себе? – пробормотал Генрих.
– И при всем том, Сен-Люк, – сказал Можирон, – герцог Анжуйский не последовал за Бюсси. Неужели ты и тут попал в немилость?
Это многозначительное «и тут» кольнуло новобрачного в самое сердце.
– Ну а почему, собственно, он обязан следовать за Бюсси? – подхватил Келюс. – Неужто вы позабыли: когда его величество оказал честь господину де Бюсси и обратился к нему с вопросом, не пожелает ли он принадлежать к людям короля, то Бюсси ответил, что, уже принадлежа к дому Клермонов, он не испытывает необходимости принадлежать кому-то еще и вполне довольствуется возможностью быть хозяином самому себе, ибо уверен, что в собственной персоне обретет самого лучшего принца из всех существующих на свете.
Король сдвинул брови и закусил ус.
– И несмотря на это, – сказал Можирон, – как мне кажется, Бюсси все же поступил в свиту герцога Анжуйского.
– Ну и что же, – флегматично парировал Келюс, – значит, он счел, что герцог посильнее нашего короля.
Это замечание до глубины души задело Генриха, который всю свою жизнь по-братски ненавидел герцога Анжуйского. Поэтому, хотя король не произнес ни слова, он заметно для всех побледнел.
– Ну, ну, господа, – попытался утихомирить разгорающиеся страсти дрожащий от волнения Сен-Люк, – пощадите хоть немного моих гостей. Не портите мне день свадьбы.
Эта мольба, по-видимому, направила мысли Генриха в другое русло.
– В самом деле, не будем портить Сен-Люку день его свадьбы, господа, – сказал он, покручивая усы с лукавым видом, который не ускользнул от бедного новобрачного.
– Так что же выходит, – воскликнул Шомберг, – Бюсси нынче в союзе с Бриссаками?
– Откуда ты это взял? – спросил Можирон.
– Оттуда, что Сен-Люк стоит за него горой. Черт побери! В этом презренном мире каждый стоит только сам за себя. Я не солгу, сказав, что у нас защищают только своих родных, союзников и друзей.
– Господа, – возразил Сен-Люк, – господин де Бюсси мне не союзник, не друг, не родственник: он мой гость. Услышав эти слова, король бросил на говорившего злобный взгляд.
– И кроме того, – поторопился исправить свой промах несчастный Сен-Люк, сраженный королевским взором, – я вовсе не собираюсь его защищать.
Бюсси, предшествуемый шестеркой пажей, с достоинством приближался к королю, намереваясь его приветствовать, но тут Шико, не стерпев, что кому-то отдают предпочтение перед его особой, закричал:
– Эй, ты, там! Бюсси! Бюсси д'Амбуаз! Луи де Клермон! Граф де Бюсси! Тебя, видать, не докличешься, пока не перечислишь всех твоих титулов. Неужто ты не видишь, где настоящий Генрих, неужто не можешь отличить короля от дурака? Тот, к которому ты так важно вышагиваешь, это Шико, мой дурак, мой шут. Он порой вытворяет такие лихие дурачества, что я со смеху помираю.
Однако Бюсси невозмутимо продолжал свой путь и, поравнявшись с Генрихом, уже хотел было склониться перед ним в поклоне, но тут король сказал:
– Разве вы не слышите, господин де Бюсси? Вас зовут.
И под громкий хохот миньонов повернулся спиной к молодому человеку.
Бюсси покраснел от гнева, но тут же взял себя в руки. Он сделал вид, будто принимает всерьез слова короля, и, словно не слыша шуточек Келюса, Шомберга и Можирона и не видя их наглых усмешек, обратился к Шико.
– Ах, простите, государь, – сказал он. – Иные короли так похожи на шутов, что ошибиться весьма нетрудно. Я надеюсь, вы извините меня за то, что я принял вашего шута за короля.
– Что такое? – протянул Генрих, поворачиваясь к Бюсси. – Что он сказал?
– Ничего, государь, – поспешил отозваться Сен-Люк, которому, по-видимому, небеса предназначили весь этот вечер быть миротворцем, – ничего, ровным счетом ничего.
– Нет, мэтр Бюсси, – изрек Шико, поднявшись на воски и надув щеки, как это делал король, желая придать себе величественный вид, – ваше поведение непростительно.
– Прошу извинить меня, государь, – смиренно сказал Бюсси, – я задумался.
