Александр Линевский - Листы каменной книги

Тогда мать решилась на отчаянный поступок. Бормоча заклинания, — им она еще девушкой научилась от своей тетки, предшественницы Лисьей Лапы, она заплела в волосы семь косичек. В конец каждой косички Белая Куропатка вплела по выточенной из рябины фигурке: лебедя, гагару, утку — священных птиц женского колдовства, и животных — покровителей колдуний: лису, выдру, бобра, а на конец средней косы — самой толстой — она прикрепила человеческую фигурку. Потом женщина надела ни разу не надеванную малицу, сшитую из шкур молодых оленей, и кровью из расцарапанной руки нарисовала магические знаки на лбу, щеках и подбородке — так делала ее тетка, готовясь к колдовским обрядам.

Пока сын не доказал, что он действительно колдун, Белая Куропатка не должна была заплетать волосы в семь кос и украшать себя волшебными фигурками. Но матери казалось, что если она сама пойдет колдовать на Священную скалу, то ей, родившей семерых сыновей, поможет дух покровитель стойбища. Трудно было подниматься на кручу Священной скалы. Страшно нарушать обычай племени. Но материнская любовь придавала силы, и Белая Куропатка поднялась на площадку скалы.

Рядом с убитым лебедем она увидела спящего сына. Ее охватила такая слабость, что ноги бессильно подогнулись, и она повалилась на колени.

— Сын спасен! Сын спасен! — шептала она, беззвучно плача от счастья. — Значит, ты на самом деле колдун, — вдруг нараспев проговорила Белая Куропатка. И было непонятно по ее голосу рада она этому или нет.

Мать не посмела будить того, кто сделался колдуном. Считалось, что его душа сейчас витает в далеком мире покровителей. Шепча заклинания, женщина распустила по плечам семь кос — теперь настало время их носить, теперь она мать колдуна! Ей, а не кому-либо другому надлежало быть Главной колдуньей после Лисьей Лапы.

Лучи солнца еще не пронизали ночной воздух, было очень холодно. Измученную женщину охватила морозная сырость. Хорошо бы сейчас уйти в землянку, к теплому очагу. Но она побоялась оставить сына.

Не только мать беспокоилась за судьбу Льока. Бэй, ее предпоследний сын, тоже тревожился за брата. Он знал древний закон — нельзя пролить кровь своего сородича, но Кремень мог столкнуть Льока в водопад, мог привязать к дереву в лесу и оставить на съедение зверям… Весеннее солнце еще не показалось над землей, когда Бэй подбрел к Священной скале, где вечером остался брат. Радостно забилось сердце молодого охотника, когда он увидел Льока, лежавшего на крыле громадного лебедя. Вблизи него сидела мать с волосами, заплетенными в косы, как у колдуньи.

— Он ушел? — шепотом спросил Бэй.

— Да. Душа его беседует с духами, пославшими добычу, — так же тихо ответила Белая Куропатка. — Скажи Кремню, что духи даровали Льоку лебедя.

Слова матери будто прибавили силы Бэю. Он сбежал со скалы легко и быстро, как в прежние дни. По пути в стойбище ему встретились женщины, бредущие к реке за водой. Порадовав их удачей брата, Бэй поспешил к землянке Главного охотника.

Кремень лежал в спальном мешке, сшитом жилами из вывороченных шкур оленя. В него забирались, сбросив всю одежду, — так жарко было спать на толстом слое пышного меха. Когда Бэй откинул полог землянки, Кремню снилась еда — жирное и мягкое мясо семги.

— Друзья шлют нам весеннюю радость! — входя в землянку, проговорил юноша на языке, понятном лишь охотникам. Эти слова означали: "Духи послали нам лебедя".

Главный охотник открыл глаза и посмотрел на Бэя мутным взглядом: видения сна еще не отошли от него.

— Друзья даровали Льоку большую весеннюю радость, — еще раз крикнул Бэй.

Кремень приподнялся на локте.

— Ты говоришь, что Льок добыл лебедя? Значит, он все-таки колдун? удивился старик и, помолчав, добавил: — Созови братьев, пусть возьмут длинные руки и молнии. Льок обновит их силу!

На том же иносказательном охотничьем языке длинными руками назывались копья, молниями — луки.

Бэй с радостью пошел выполнять приказание Главного охотника. Он гордился, что его младший брат, которого он еще совсем недавно защищал в мальчишеских драках, стал теперь колдуном. Переходя от одной землянки к другой, он громко кричал:

— Охотники, Кремень сзывает вас! — и всякий раз не мог удержаться, чтобы не похвастать удачей брата.

Когда охотники собрались, Кремень вышел из своей землянки, и все толпой двинулись к порогу.

На Священную скалу обычай позволял ступать лишь колдунам и колдуньям. Охотникам разрешалось стоять у ее подножия с той стороны, куда, проносясь над святилищем, дул ветер. Женщинам и детям был отведен соседний островок, и они уже толпились на нем, когда мужчины приблизились к священному месту. Охотники перешли по березовому стволу, перекинутому через бурлящий поток, и стали с северной стороны скалы.

С другой стороны на скалу, кряхтя, уже взбиралась Лисья Лапа, за ней плелись ее помощницы. Взойдя на скалу, Лисья Лапа оперлась на свой посох и посмотрела на Белую Куропатку. Только теперь заметила она, что волосы матери Льока заплетены в семь кос и к концам их подвешены знаки колдуньи.

Лицо старухи исказилось гневом. Привычным движением она распустила ремешок, стягивавший в узел ее девять кос, и они рассыпались по плечам. Первая и девятая косы, на концах которых белели выточенные из кости изображения луны и солнца — знаки могущества Главной колдуньи, — задрожали на ее иссохшей груди.

— Нескоро ты заплетешь девять! — со злобой прошептала Лисья Лапа. — Я еще долго проживу!

— Но твои последние зубы выпадут скорей, чем я потеряю первый, — так же тихо сказала Белая Куропатка. — Их теперь у тебя много поубавилось.

Лисья Лапа плотнее сжала губы. В дни голодовки у нее начиналась цинга, зубы шатались и выпадали. Совсем недавно один за другим вывалились еще четыре зуба. Как узнала об этом Белая Куропатка? Когда выпадет последний зуб, власти Главной колдуньи придет конец.

Лисья Лапа протянула руки и что-то невнятно зашептала. Белая Куропатка тоже подняла руки и заговорила вполголоса… Это были те же заклинания. Мать молодого колдуна их знала!

А Льок продолжал сладко спать.

Сон колдуна священ. Надо терпеливо ждать, пока он очнется, и ослабевшие от голода люди томительно переминались с ноги на ногу. Наконец Кремень не выдержал.

— Мать колдуна, — сказал он, — люди устали, помоги нам.

— Его душа сейчас далеко-далеко… Он там. — Женщина протянула руки на восток, куда было повернуто лицо Льока. — Кто осмелится помешать его беседе с духами?

Зная, что у Льока был всегда чуткий сон. Белая Куропатка велела колдуньям повторять ее слова. Сама она стала на колени лицом к западу, чтобы удобней было смотреть на сына, и, раскачиваясь, запела: