Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден
Проклятье! Он кинулся обратно в шатер, ощупью нашаривая в темноте одежду. Слуг, как назло, не было, да еще под ноги предательски подвернулся стул, о который король запнулся и пребольно ударился. Бела в спешке схватил со спинки упавшего стула и натянул плотные штаны. На все это уходило драгоценное время. Жупан с вышивкой он набрасывал, уже выбегая в тревожную ночь. К королю подвели коня; он влез на него. С высоты седла можно было хоть что-то разглядеть.
В этот момент стало светать, на востоке уже появилась бледная полоса. Белу охватил ужас: его ряды кипели в полном хаосе. Стены из мешков с песком осыпались наземь, и теперь проку от них не было никакого. Сквозь дыры в них вливалось венгерское воинство, беспомощное под натиском свирепых всадников и градом их смертоносных стрел, от которых негде было укрыться. Конрад Тюрингский выкрикивал приказы своим рыцарям, скачущим заткнуть здесь брешь в обороне. Хоть какая-то надежда.
Грохот барабанов прокатился снова, и король машинально пришпорил своего скакуна. Монголы каким-то образом оказались сзади, за спиной. Но ведь это немыслимо! И тем не менее барабанный бой это подтверждал.
Сбитый с толку, Бела скакал через лагерь, молчанию и бездействию предпочитая бездумный порыв. Королевское войско втекало в собственный лагерь в двух местах, привлеченное мнимой безопасностью огороженного пространства. Оставалось лишь гадать о потерях, которые оно понесло, раз ретировалось вот так, слепо, без попытки оказать сопротивление.
На его глазах бреши росли, ширились и все больше людей набивалось внутрь. А снаружи ошалевших от ужаса венгров вовсю рвали монголы, сражая и рассеивая стрелами и копьями. В набиравшем силу свете их войско казалось огромным, и Бела с изумлением подумал, что они где-то прятали свою основную армию до этих пор.
Король изо всех сил пытался сохранять спокойствие. Он понимал, что необходимо организовать оборону, отстоять лагерь и правильно расставить людей в его пределах. Тогда можно будет примерно оценить потери, а то и начать контратаку. Бела прорычал приказы гонцам, и те помчались в людскую сутолоку, надрывно крича всем, кто мог услышать: «Залатать бреши! Держать стены!» Если это сделать, то еще можно будет уберечься от поражения. Его командиры из хаоса восстановят порядок, и тумены удастся отбросить назад.
Рыцари под командованием Йозефа Ландау его услышали – построились плотными рядами и двинулись на врага. Монголы уже влезли на стены, и на территорию градом сыпались жужжащие стрелы. В этой давке даже не было нужды целиться. Беле с трудом верилось, что он потерял столько людей, но рыцари рубились как одержимые, зная не хуже его, что стены для них – единственное спасение. Вместе с сотней своих тяжелых рыцарей рубился гигант Конрад Тюрингский, выделявшийся за счет роста, бороды и огромного двуручного меча.
Железные латники доказали свою полезность, когда Ландау с Конрадом Тюрингским взяли ворвавшихся в лагерь монголов в клещи и постепенно оттеснили обратно к брешам в стенах. Бились они с праведным гневом, и теперь уже у монголов не было места, чтобы увертываться от их мечей. Бела завороженно смотрел, как тевтонцы загораживают одну из брешей своими конями, прикрывшись от стрел щитами. Но вот Йозеф Ландау получил удар. Его голова склонилась на грудь, а конь прянул в сторону. С минуту ливонец еще держался, но затем, раскинув руки, упал вниз, в утоптанную грязь. Из-под шейных пластин доспеха струилась кровь, хотя раны видно не было. Судя по всему, он медленно задыхался в своей броне, а его тело уже огибали и переступали бегущие.
Пешие воины подхватывали и, поднатужившись, укладывали упавшие мешки, отстраивая стены заново со всей возможной быстротой. Монголы, видимо получив очередной приказ, снова накатили волной, подъезжая на своих лошадях вплотную к стенам и перепрыгивая через них. Стоило им приземлиться, и их тут же приканчивали лучники, которые давеча обстреливали мост. Бела вздохнул свободнее: угроза неминуемого разгрома отступала. Стены худо-бедно подлатали, враги теперь бесновались снаружи. Они тоже понесли существенные потери, хотя и несопоставимые с потерями короля. Хвала Господу, что лагерь выстроен обширный и в нем может укрыться бо́льшая часть войска.
Король Бела озирал груды мертвых тел и лошадей, что образовали внутри лагеря чуть ли не вторую стену. Все они были утыканы стрелами, кое-где еще было заметно шевеление. Солнце успело взойти высоко. Это сколько же времени миновало с начала вражеского приступа? Представить сложно.
С высоты своего коня Бела видел, что монголы все еще теснятся возле стен. Между тем в лагере имелись всего одни ворота, и король на случай очередной вражеской атаки незамедлительно послал туда лучников. Он смотрел, как Конрад Тюрингский выстраивает там в колонну рыцарей. Вон они уже опустили забрала и приготовили копья. По крику магистра ворота распахнулись. Почти шесть сотен железных всадников дали шпоры своим коням и вихрем понеслись наружу. Бела подумал, что назад они не вернутся.
Беле достало прозорливости выставить на все стены лучников с полными колчанами. По всему периметру защелкали луки. От утробных воплей снаружи сердце взволнованно билось. Тевтонцы свое дело знали: сквозь ряды монгольской конницы они прорывались с напором и скоростью, с криками и воплями рубя врагов за стенами лагеря. Бела едва сдерживал страх. Внутри лагеря царил хаос: оказалось, что изрядную часть королевского войска уничтожили еще во сне.
Едва Конрад Тюрингский атаковал противника, как крики и гиканье монголов мгновенно смолкли. По спине Белы пробежал холодок. Отсюда ему не уйти. Он здесь заперт и погибнет вместе со всеми.
