Неожиданные контакты - Александр Борисович Михайловский
Могуществу этого человека, кажется, нет предела. Для злых людей господин Серегин — это тяжелый Бич в деснице Господней, который бьет их так, чтобы не было подобных нигде и никак. А если ему встретится кто-то добрый, но слабый и нуждающейся в защите, тогда этот могущественный человек встанет с ним рядом и, обнажив меч, скажет злобным врагам: «Иду на вы! Победа будет за нами!». И тогда на поле боя выступают отлично вооруженные и обученные полки его Империи, а небо заполняют сотни боевых аппаратов. Результат таких битв всегда одинаков: неприятель оказывается разбит и уничтожен, сплотившийся вокруг господина Серегина комплот пополняется еще одним союзником, а в его армию вступают новые бойцы-добровольцы.
Но иногда он находит тех, кто слеплен из одного с ним теста — сильных и самодостаточных, исполняющих Божью заповедь поступать только по совести. Таких этот человек называет «соседями с фланга» и оказывает им помощь без применения военной силы, стремясь поднять дружественные государства до своего уровня могущества. К моей величайшей гордости, наша Российская Империя именно такая, потому что мы с ним одной крови. Контакт между нашими империями должен принести нам новые знания, осознание своего места в сотворенном Господом Мироздании и невиданное процветание. По крайней мере, так считает мой муж, а он разбирается и в людях, и в том, что несет пользу для государства.
Для меня лично знакомство с господином Серегиным обернулось надеждой на чудо. Я, сама врач, знала свой диагноз («неоперабельный рак»), и смирилась с ним как с приговором, не подлежащим обжалованию. При благоприятном развитии событий наши медицинские светила давали мне пять лет жизни, в случае дополнительных осложнений — три года, а потом должен был последовать мучительный конец, ибо в терминальной стадии на больного перестают действовать даже самые сильные обезболивающие. Но тут, в Тридесятом царстве, точка, поставленная на моей жизни, ухмыльнулась и превратилась в запятую. Могущественная античная богиня Лилия (она же Святая Лилия-Целительница), несмотря на свой тысячелетний возраст, выглядящая ровесницей моей младшей дочери Настены, сказала, что при помощи Фонтана Живой Воды способна побороться с Хароном за любого больного, лишь бы в нем еще теплилась хоть искра жизни.
Алексей лично проводил меня в Башню Терпения, на первом этаже и в подвалах которой располагался госпиталь, и оставил в сем богоугодном заведении на попечение персонала. Обследовали меня трое: богиня Лилия, молодая женщина по имени Евпраксия* и военный врач Галина Петровна Максимова, на которую я смотрела как на свое отражение. И я точно так же тянула бы лямку военного врача, если бы не вышла замуж за будущего императора, который в дни моей юности был лишь одним из множества потенциальных претендентов на российский престол. Выходя замуж за обаятельного красавца поручика Алексея Романова, я даже не предполагала, что судьба и выбор** императора Михаила Третьего вознесет меня на вершину социальной пирамиды Российской империи.
Примечание авторов:
* Евпраксия — вдова наследника рязанского престола князя Федора Юрьевича, злодейски убитого монголами на переговорах в ставке Батыя (роман Батыева погибель'). Оставила ребенка на воспитание семье боярина Евпатия Коловрата и ушла странствовать по мирам вместе с войском Серегина, ибо после смерти любимого мужа ее больше ничто не держало в Рязани тринадцатого века.
** женщина слегка кокетничает даже сама с собой. На выбор предыдущего императора повлияло, в числе прочего, и то, что потенциальный претендент женился на военном враче, а не на смазливой, но легкомысленной актриске или балеринке.
Впрочем, обследование надолго не затянулось. Евпраксия, очевидно, находилась в этом обществе на позиции проходящей обучение, а потому по большей части молчала. Говорили Галина Петровна и Лилия. Они подтвердили мой диагноз, но при этом сказали, что для них в нем нет ничего непреодолимого, если ближайший месяц или два я проведу в этом Тридесятом царстве и по распорядку, как на обычном водолечении, буду принимать ванны и пить этот эликсир жизни.
И затем меня погрузили в ванну чудесной мерцающей воды, в которой тело не ощущает ни своего веса, ни тепла и холода. Нега охватила меня, и удивительные видения стали возникать перед моим взором. Все это было похоже на сон, но в то же время краем сознания я понимала, что лежу в ванне, призванной меня исцелить. Исцелить от того, с чем я уже смирилась… от того, что я боялась называть, от того, что означало отсроченную смерть. Верю ли я, что так будет? Да, я верю! Обреченный человек вообще склонен верить в чудо, и, увы, чаще всего эта вера не оправдывается. Но я, помимо веры, имею еще и уверенность. Ибо, когда на тебя обрушивается сразу целый шквал чудес, чудо переходит в разряд данности. И вся душа моя вибрирует в предвкушении этого чуда, которое отодвинет то страшное, что висело надо мной с той поры, как я узнала свой диагноз.
Видения увлекли меня. Вот мне три года, и я сижу на песке и строю замок, а море с тихим шелестом накатывает на берег… Вот мне пять лет, и я получаю в подарок огромную куклу с роскошными волосами… Вот мне тринадцать, и я впервые присутствую на балу… Картины быстро сменяют одна другую, и каждый раз я остро переживаю эмоцию счастья — о, сколько радости, оказывается, было у меня! Той радости, о которой я забыла, погрузив себя в состояние спокойной обреченности…
Вот я вижу себя в госпитале, где и встретила своего будущего мужа. Картина изобилует деталями, которые давно стерлись в моей памяти, и это доставляет мне неизъяснимое удовольствие, позволяя заново испытать яркие эмоции, свойственные молодости…
…Этот молодой егерский поручик Службы Дальней Разведки попал к нам с довольно серьезным ранением. Санитарный рейс доставил его к нам откуда-то из Африки, где у нашей Империи были интересы, которые стоило защищать силой оружия. Впрочем, попав в наше богоугодное заведение, юноша быстро пошел на поправку. В
