Альма. Ветер крепчает - Тимоте де Фомбель
– Меня зовут Альма. – Горло у неё перехватывает. – Мне нужна твоя помощь. Я должна пробыть здесь какое-то время. Я устала.
Сирим взглядывает на мать, которая пытается разобрать, о чём беседуют юные наездницы, но дочь уже всё решила.
– Останови там, – говорит она, – рядом с домом у городской стены.
Они подъезжают ко дворцу, охраняемому множеством воинов. Короля укрыли внутри, как только пробили тревогу. Его запирают при малейшей опасности, чтобы защитить.
Дымка остановилась на площади перед низкими воротами. Королева входит одна. Альма и Сирим ждут среди толпы.
Наконец появляется король. Площадь тут же стихает. Король приближается к лошади, жена следует за ним. Он одет во всё синее, только на голове – широкий тюрбан красного сукна.
– Кто ты?
Альма не понимает, что он говорит, но за неё отвечает сидящая сзади девочка:
– Она много странствовала. Ей нужно отдохнуть. Она пришла приучить меня к лошади.
– Ты говоришь на языке земель фанти? Ты пришла оттуда?
Сирим переводит красной девочке на ухо, та отвечает:
– Я не знаю, откуда я пришла.
Король подходит, берётся за кольцо из кожи, которое всё ещё на Дымке.
Он гладит лошадь между глаз.
– Как тебя зовут? – спрашивает он Альму.
– Её зовут Альма, – отвечает Сирим.
– А её? – король указывает на лошадь.
– Дымка, – говорит Альма, угадав вопрос.
Он пробует повторить. Улыбается, когда не выходит.
– Видишь, Сирим, у твоей лошади есть имя, – говорит королева.
– Дымка, – выговаривает принцесса.
Король сторонится. Он пропускает их во дворец. Девочки пригибаются, проезжая в ворота на спине Дымки. Облако слуг суетится вокруг них. Их рой медленно перемещается по проходам. Одни женщины подносят покрывала, хотя не холодно. Другие трут лошади бока. Готовят еду для Альмы, ставят на огонь тазы с водой, чтобы отмыть её. Девочки, сцепившись, всё сидят на спине Дымки. На увитую цветами галерею над их головами опустилась стайка крохотных птичек.
Усталость пьянит Альму. Хотела бы она, чтобы её младший брат оказался где-то в недрах этого дома или чтобы он, прячась в прибрежных камышах, наблюдал вместе со всеми её загадочное явление.
23. Верить внезапным просветам
Альма в Бусе уже четырнадцать дней. О Ламе она не говорила ни с кем, даже с Сирим, которая от неё не отходит.
Она выжидает нужный момент.
В первый вечер, когда Альма соскользнула с лошади на земляной пол дворца, три женщины окружили её, будто тень от листвы высоких лимб. Они намыливали, тёрли её пучками соломы, растворяя в ванне слой красной глины и грязи, удерживавший её тело стоймя. Женщины смеялись, глядя, какой стала вода. Альма не мешает ни их рукам, ни смеху. Она выходит из воды как оглушённая. Ноги не держали её. Она заснула, не добравшись до циновки, на которой спит Сирим.
В последующие дни Альма медленно набирается сил. Её кормят всем, что только можно найти в королевстве: запечёнными в золе пирогами, мясом куропаток и бегемотов, гусеницами, живущими в дереве ши, которых поджаривают на огне. Альма начинает вставать. Она исследует новый для неё мир. Сирим сыплет ей в руку соль, которую по приказу отца доставляют от одного озера, в десяти днях пути к северу от Бусы. Альма кладёт соль на язык. И таращит глаза от удовольствия. Раньше она знала этот, вкус только когда кусала младшего брата за шею в жару.
Каждый день, в одно и то же время, Альма ждёт, пока Сирим подойдёт к Дымке, а потом отворачивается от них, будто всё это её не касается.
– Помоги нам! – сердито кричит Сирим.
Альма даёт им возможность приручить друг друга. Она делает вид, будто чем-то занята. Сирим с Дымкой приглядываются друг к другу и понемногу сближаются. И вот однажды утром принцесса Бусы наконец может сама держаться на лошади.
С этой минуты для Альмы начинается главное. Она говорит, что чувствует себя в ответе за них, и должна посмотреть, как они скачут вместе. Много дней подряд они объезжают по её указаниям каждый закоулок в городе, все окрестные поля и берега реки. Сидя за спиной Сирим, Альма тайно высматривает Лама.
В глазах встречных жителей Бусы она стала тенью их принцессы. Они считают Альму её объездчицей, охранницей или компаньонкой, хотя с самого первого дня именно Сирим заботится об Альме.
Альма ещё не отыскала брата на берегах Кворры, зато нашла здесь эту девочку, его сверстницу, которая садится рядом с ней на колени, чтобы показать, как толкут дикий перец. И даже просыпаясь среди ночи, Альма чувствует на себе её взгляд.
– Хочешь пить?
Эта девочка ни разу не спросила её, что она здесь делает или откуда взялась, и, вскинув голову, взглядом своих чёрных глаз отваживает от подобных вопросов остальных.
Уже не первую ночь они спят в малом дворике, на который тихо опадают лепестки белых цветов. Они вытащили сюда свою циновку, чтобы быть ближе к Дымке, когда луна прячется и та роет копытом землю. Девочки лежат вдвоём в темноте.
Этой ночью, из-за тишины и черноты вокруг, Альма решается начать рассказ. Но говорит не обо всём. Не упоминает ни далёкой долины, ни своей семьи. Она рассказывает только о Ламе и лошади Дымке. И о пути, который прошла, ища их.
Когда она замолкает, какое-то время обе лежат и слушают дыхание лошади.
– Думаю, я видела твоего брата, – говорит Сирим.
– Где?
– Он примерно тебе по плечо, так?
Альма вздрагивает.
– Да.
– Опиши его ещё, чтобы я точно знала, что это он, – просит Сирим.
Альма не может ничего сказать. Она не знает, что отличает Лама от других. Других она не видела. Может, нужно сказать, что его пупок похож на холмик, какие оставляют капли дождя на воде, когда только её коснутся?
– Он не походит ни на что, – отвечает Альма.
– Тогда, возможно, это он, – говорит Сирим.
Она ждёт, пока стихнет шорох босых ног где-то во дворце. Небо затянуто, ночь совершенно чёрная. Только цветы жасмина падают, как звёзды.
– Они пришли с запада, – говорит Сирим. – Это не настоящие охотники на невольников. Они брали что найдут. У них было шесть бивней, безумная лошадь и мальчик. Они заночевали выше по течению.
– Когда?
– Две луны назад… Или четыре.
Альма будто слышит Лама, который может ошибиться на три четверти года, рассказывая, когда что случилось. Для них время – просто чтобы его тратить, а не считать на пальцах почём зря.
– Их было пятеро, – говорит Сирим. – Они долбили пирогу, чтобы сплавляться дальше, до моря. Их увидел один
