Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари
Воинственные и до крайности безжалостные, туареги ни с кем не желают жить в мире, сея страх и ужас на пространствах от Судана до Триполитании, от Алжира до Марокко. Они отличные наездники и в поисках караванов покрывают огромные расстояния на своих мехари.
Настигнув караван, туареги обрушиваются на него, будто стая стервятников, и, если несчастным не удается откупиться, убивают всех, от погонщиков до купцов. Горе тем, кто попытается защитить свое добро, ибо разбойники не страшатся смерти и с безумной храбростью кидаются под пули.
Маркиз, прекрасно зная цену туарегам, не питал иллюзий: двое мертвецов их не испугают и не заставят отступить.
— Пока не прикончим всех до единого, они от нас не отвяжутся, — сказал корсиканец Рокко и Бену.
Получив первый урок, разбойники начали действовать осторожнее и придержали мехари, не желая соваться под выстрелы белых, чье страшное оружие бьет на таком расстоянии.
— Хозяин, может, откроем огонь, пока они не подобрались к каравану? — предложил Рокко.
— Погоди, мой отважный сардинец. Пусть эти туареги — и злобные подлецы, мне претит убивать людей столь безжалостно. Постараемся их спе́шить. Вдруг они больше ценят своих мехари, чем собственную жизнь? Ваше мнение, Бен?
— Пешими туареги вряд ли продолжат преследование.
— Тогда первый выстрел ваш. Затем стреляешь ты, Рокко.
Юноша нехотя поднял винтовку и тщательно прицелился в передового мехари. Верблюд был великолепен: белоснежный, поджарый, тонконогий. Одним словом, прекрасный скакун.
— Грех убивать такого красавца, — вздохнул Бен.
Помедлив немного, он мягко, чтобы не повело ствол, нажал на спусковой крючок. Грянуло. Мехари повалился на колени, его наездник вылетел из седла. Верблюд постоял так мгновение, задрав голову, а потом замертво вытянулся на песке.
— Черт побери! — воскликнул Рокко. — Вы, должно быть, попали ему точно в сердце.
Увидев, что пал их лучший верблюд, разбойники негодующе завопили и принялись понапрасну палить из мушкетов. Поняв, что никто из троих противников даже не задет, они погнали мехари вперед, намереваясь подобраться ближе.
— Устроим-ка им дуплет, — предложил маркиз. — Ты, Рокко, берешь на себя передового верблюда справа, я — того, что слева.
Оба выстрела прозвучали слитно. Верблюд, в которого целился Рокко, рухнул как подкошенный. Верблюд маркиза пробежал еще шагов пятьдесят и упал, ткнувшись мордой в откос бархана. Его всадник совершил сальто-мортале на четыре метра.
— Никак у него крылья отросли? — захохотал Бен.
Туареги остановились и разразились бессильными проклятиями:
— Кафиры! Проклятые христиане! Чтоб вы сдохли, собаки! Чтоб стервятники пожрали ваши сердца, а ваши тела высохли под солнцем Сахары!
— Чтоб самум разметал вас по пустыне! — крикнул в ответ де Сартен.
Один туарег, самый высокий из всех, сидящий на темном мехари, выехал вперед и, размахивая над головой мушкетом, заорал, обращаясь к маркизу:
— Клянусь Кораном, что срежу твою бороду вместе с головой, проклятый неверный!
Верблюд, в которого целился Рокко, рухнул как подкошенный.
— Ну а я пока прикончу твоего верблюда, — буркнул корсиканец, беря у Бена перезаряженную винтовку. — Получай, подлец.
Четвертый мехари упал на песок, забил ногами. Его наездник кубарем покатился с бархана.
Это оказалось чересчур даже для упрямых и смелых разбойников. Сообразив, что не им тягаться в стрельбе с этими смельчаками и что сражение проиграно, они быстро развернулись и ускакали на север. Видимо, решили, что, покончив с мехари, белые примутся за людей.
— По-моему, они усвоили урок и отказались от мысли нас ограбить, — сказал маркиз.
— Не надейтесь, — покачал головой Бен. — Эти люди будут драться до последнего. Туареги скоро вернутся и, как подобает благочестивым магометанам, похоронят павших.
— Думаете, отправились за подмогой? — спросил Рокко.
— После похорон разбойники, вероятно, наведаются в ближайший оазис за оружием, но, когда они сюда вернутся, мы уже будем далеко.
— Черт с ними, — сказал маркиз. — Надо догонять караван и как можно скорее добраться до колодцев марабутов.
Туареги скрылись из виду, а трое друзей пришпорили лошадей и через полчаса нагнали свой караван, все так же шедший на юг.
Эстер сидела на верблюде с карабином в руках, готовая в случае чего защитить караван или поспешить на помощь маркизу. Оба бедуина и Эль-Мелах пребывали в таком смятении, что Рокко не выдержал и расхохотался.
— Мы не можем полагаться на этих людей, — сказал маркиз, обозрев перекошенные физиономии марокканцев.
— Бедуины собирались нас бросить, — доложила Эстер. — Если бы не страх перед моим карабином и ружьем Эль-Хагара, их бы здесь уже не было.
— Эль-Хагар тоже выглядит испуганным, — заметил Бен.
— Господин, — обратился к маркизу мавр, — мы должны теперь гнать во весь опор. Туареги вернутся и приведут своих. Они не отступятся, пока не отомстят за погибших.
— Ты боишься, доблестный Эль-Хагар? — спросил де Сартен.
— Они мстительны, и мне это хорошо известно. Зря ты схватился за винтовку.
— А ты бы предпочел, чтобы нас перебили, как тот давешний караван?
— Нет. Но можно было попробовать договориться. Вполне вероятно, разбойники удовлетворились бы третью или четвертью нашей поклажи и отпустили с миром.
— Я не привык, чтобы мной помыкали всякие проходимцы, любезный Эль-Хагар. Пустыня принадлежит всем, и тот, кто решит помешать мне ее пересечь, познакомится с моей винтовкой. Забудь о туарегах и своих страхах. Давай лучше попытаемся оторваться от разбойников.
— Отлично сказано, маркиз, — похвалила Эстер. — Мы не боимся этих грязных воров. Вперед!
Караван тронулся дальше, переваливая с одной песчаной гряды на другую. Бархан сменялся барханом, и казалось, нет им ни конца ни края. Лишь изредка унылый пейзаж оживляли хилые, почти высушенные солнцем кусты да белели на раскаленном песке верблюжьи скелеты. Нигде не было видно ни пальм, указывающих на долгожданный колодец, ни скал, на которых мог бы отдохнуть усталый от однообразия взгляд.
Чтобы исключить неприятные сюрпризы, маркиз и Бен ехали в арьергарде, а Рокко и Эль-Хагар — в авангарде, держа оружие наготове. Эль-Мелах все время старался держаться рядом с Эстер.
Молчаливый, как большинство жителей Сахары, он не перемолвился с девушкой ни единым словом, хотя демонстрировал странную привязанность к ней. Всякий раз, глядя в его сторону, Эстер была уверена, что встретится с горящими глазами, отчего ей делалось сильно не по себе.
В этих глазах было нечто загадочное и вместе с тем — зверское, угрожающее и непонятное. Впрочем, ничего плохого Эль-Мелах пока ей не сделал. Напротив, не успевала она высказать какое-либо желание, он, словно предугадывая ее мысли, кидался исполнять.
Если случайно раздвигались занавеси балдахина, спешил поправить их, только бы солнце не опалило ее нежную кожу. Если впереди
