Дмитрий Леонтьев - Русская сказка
— Ну-с, — скомандовал Федот, ступив на заморский берег и надменно оглядевшись. — С чего начнем?
— Думаю, с поиска Данилы-мастера…
— Да я не о том… Я о представительстве. Мы, все же, послы, так сказать, засланцы княжеские, нам надо марку соответственную держать. Слышал я, у них тут, в Бушмэнии, развлечений диковинных полно, да и кабаки с нашими ни в какое сравнение не идут. Надо бы проверить эти слухи. Исключительно в государственных интересах. Князю-батюшке доложить об устройстве жизни заморской.
— Князь-батюшка сюда два раза в год оттягиваться ездит, — напомнил я. — Нам бы сначала к Даниле — может, подскажет, как княжеский наказ без продажи Родины справить…
— Раз наказал князь Родину выгодно продать, стало быть, наказ сей мы со всем старанием исполнить должны, — погрозил мне пальцем Молодец. — Ты что, Иван, не знаешь, что такое — ПРИКАЗ? Вот что… Сделаем так. Ты топай к этому Даниле, да разузнай что там и почем, да не церемонься с ним особо. А то взяли моду по заграницам отсиживаться, пока мы на стороне родной… э-э… Вобщем, пригрози ему, что Родина его помнит, ждет и любит. Ну и вообще… А я пока тут разведку проведу. Постараюсь у местных белошвеек расценки на продажу Родины узнать. Вечером встречаемся тут же, у пристани.
Он ушел, чеканным строевым шагом, а Скилла вопросительно повернула ко мне морду:
— У тебя интуиция есть?
— Есть, — вздохнул я, уже понимая о чем пойдет речь.
— Тогда зачем ты его одного отпустил?
Что я мог ей ответить? Я лишь пожал плечами и вздохнул.
— Что ты пристала к человеку? — заступился за меня Танат. — Федота старшим поставили, ему за все и отвечать. А наше дело маленькое… Авось и пронесет…
— Конь ты… педальный, — поморщилась она. — Это Федот старшим назначен, а Иван — крайним. В первый раз, что ли? Эх, чего уж теперь… Пойдемте дом этого вашего Данилы искать…
По дороге на нас оборачивались. Среди толстых и разряженных в шелка бушмэнов мы выглядели, мягко говоря, необычно. Даже для портового города, кишащего заморскими купцами, религиозными пророками и наемниками-варварами, мы были экзотическим зрелищем, чем-то вроде бесплатного шоу. Скилла, втрое больше обычной собаки, с полыхающим в глазах мрачным, неземным огнем. Танат, похожий, скорее, на черного дракона, нежели на коня, надменно разрезающий людской поток широкой грудью. Да и я, признаться, несколько раздался в плечах после перенесенных на княжеской службе бед и лишений, затянутый в одежды из черной кожи, с отросшими до плеч волосами, мрачный от недобрых предчувствий. От нас откровенно шарахались, когда я пытался узнать дорогу к дому Медной Горы Хозяйки. Наконец нам повезло: какой-то торговец, то ли из бывших эмигрантов, то ли просто привычный к разнообразию своих покупателей, смог нам более или менее внятно объяснить расположение замка Хозяйки. Правда, замком это можно было назвать с большой натяжкой. Прямо посреди главной улицы города высился каменный дом в четыре этажа, из белого мрамора, с цветными витражами в арочных окнах и с барельефами по всему фасаду. Немыслимо толстый привратник в белых перчатках попросил оставить животных под охраняемым навесом-конюшней и проводил меня в просторный зал.
— Прошу подождать: я доложу о вашем прибытии, высокомерно сообщил он мне и скрылся в недрах дворца.
Я с любопытством огляделся. Все было чисто, чинно и бушмэнообразно. Словно офис крупной западной компании, по мановению волшебной палочки перенесли на тысячу лет назад, заменив мебель, но оставив сам дух богатой надменности и показного престижа. Особенно позабавила меня висящая на стене картина в позолоченной раме: черная точка, посреди двухметрового, белого полотна — явно «шедевр» какого-нибудь местного Малевича. За созерцанием этого выдающегося по смыслу и композиции произведения и застал меня вышедший в зал Данила-мастер.
— Дань традиции, — виновато пояснил он мне происхождение картины. — У нас ведь бывают разные посетители, и большинство из них… большинству нравиться. Вы-то другое дело. Вы — русич?
Был он высок и широкоплеч. Открытое, умное лицо, большие, натруженные руки. Встретив его на улице, я скорее принял бы его за воина, чем за одного из лучших мастеров своего времени.
— Да, и я прибыл к вам по поручению князя Дадона. Дело настолько щекотливое, что говорить о нем можно только начистоту. Казна пуста. Князь пытается изыскать любые возможности для предотвращения финансовой катастрофы… Поэтому я здесь.
— Как может Русь, где люди выращивают сами все необходимое для жизни, а земля дает им в избытке любые богатства, может находится на грани финансовой катастрофы?! — изумился Данила. — Это невозможно экономически.
— Если постараться, то — возможно, — пожал я плечами.
— Это ж как постараться надо! — поразился Данила.
— Мы — трудолюбивый народ, у нас даже князья добиваются своей цели, — напомнил я. — До Киева дошли слухи о находке вами философского камня. Это, хотя бы частично, соответствует действительности?
Плечи Данилы опустились, он закусил губу и испытующе посмотрел на меня, словно решаясь на что-то.
— Хорошо, — сказал он после долгой паузы. — Я вам покажу этот… «философский камень». Идите за мной.
Его мастерская меня удивила. Я ожидал увидеть нечто, напоминающее столярно-слесарную мастерскую, а вместо этого мы вошли в стерильно чистое помещение с ровными рядами стоящих на стеллажах баночек, колб и ритор.
— Изучаете алхимию?
— Нет, только химию, — он взял одну из пробирок и протянул мне: — Понюхайте.
— Хм… Лаванда? — робко предположил я, осторожно поводив носом над склянкой.
— Да, — подтвердил Данила. — А вот здесь — сирень. Здесь — лотос. Здесь — жасмин. Орхидея. Яблоня. Цитрусовые. Полевые цветы. Экзотические…
— Не понимаю, — признался я.
— Идемте дальше, — предложил он, и его голос мне решительно не понравился. Было в нем что-то садомазохистское, какая-то разрушительно-горькая злость на самого себя.
— А вот эта лаборатория по изучению свойств каучука, — представил он следующий зал. — Перчатки, непромокаемые сапоги, накидки от дождя… Но самое главное: имплантаты, позволяющие увеличить грудь, изменить форму носа… Все равно не догадываетесь?
— Пока затрудняюсь.
— Тогда идем дальше. Это — лаборатория по созданию бумаги. Нет, не для книг. Папифакс, гигиенические салфетки, этикетки всех цветов радуги на дешевые товары для варваров и папуасов. Все равно не доходит? Тогда могу показать пудру, накладные ногти, фарфоровых собачек и слоников, мастерскую по пошиву одежды для любимых собачек…
— Коммерция! — хлопнул я себя по лбу. — Ну конечно же! Духи, этикетки, накладные груди… Да, вы правы — это действительно превращает любой материал в золото… хотя «философским камнем» это не назовешь… Я думал, вы — ученый, и…
