Густав Эмар - Охотники за пчелами

— Да! — глухо проговорил дон Торрибио.

Дон Фернандо выразил согласие кивком головы.

— Когда так, — продолжал дон Эстебан, — почему бы, вместо того чтобы полагаться на слепой случай, вам не прибегнуть к дуэли?

Оба с презрением отвергли предложение дона Эстебана

— Чтобы мы стали драться подобно презренным леперам, подвергаться опасности обезобразить себя или сделаться калекой. Я с этим не соглашусь Лучше смерть!

— Я тоже так считаю.

— Как вам угодно, кабальеро, — сказал дон Эстебан. — Действуйте по своему разумению.

— А кто будет сдавать? — поинтересовался Торрибио.

— Ах, черт побери! В самом деле! — воскликнул дон Фернандо. — А я и не подумал об этом.

— Я, если вы согласны, — сказал дон Эстебан. — Тем более что я могу быть совершенно беспристрастен, ибо одинаково дружелюбен к вам обоим, сеньоры.

— Это правда, но для того чтобы избегнуть каких-либо недоразумений, вы должны выбрать наудачу колоду, которую будете сдавать, — заметил дон Торрибио.

— Хорошо, положим все три колоды под шляпу, и я возьму наугад первую, какая попадется.

— Хорошо. Как жаль, что вы раньше не подумали об этой партии, дон Фернандо!

— Ничего не поделаешь, любезный сеньор. Раньше мне это в голову не приходило.

Дон Эстебан вышел из грота, чтобы не видеть, как противники будут класть карты под шляпу. Чрез минуту они позвали молодого человека.

— Итак, вы решили сыграть эту партию? — спросил он.

— Да, — ответили они.

— Вы клянетесь исполнить строгий приговор судьбы?

— Клянемся, дон Эстебан.

— Хорошо, сеньоры, — продолжал он, сунув руку под шляпу и взяв колоду карт. — Теперь вручите ваши души Богу, потому что через несколько минут один из вас предстанет пред Ним.

Дон Фернандо и дон Торрибио истово перекрестились и с тревогой устремили глаза на роковую колоду. Дон Эстебан тщательно стасовал карты, потом дал снять обоим противникам.

— Будьте внимательны, сеньоры, я начинаю. Небрежно опершись на локоть, они курили пахитосы с нарочитой беззаботностью, которую, однако, опровергал настороженный блеск глаз.

Между тем карты быстро сыпались одна за другой, у дона Эстебана оставалось в руке не более пятнадцати. Он вдруг остановился.

— Кабальеро, — сказал он, — подумайте еще раз.

— Сдавайте! Сдавайте! — лихорадочно вскричал дон Фернандо. — Теперь последнюю карту мне.

— Вот она! — ответил дон Эстебан, открывая ее.

— О! — воскликнул дон Фернандо, бросая пахитоску. — Пиковый туз. Видите, дон Торрибио, как это странно, ей-богу! Вы не можете никого винить, сама судьба обрекла вас на смерть.

Дон Торрибио сделал нервное движение, но тотчас же взял себя в руки и вежливым тоном, которым беседовал прежде, сказал:

— Это правда. Должен признаться, дон Фернандо, что мне не везет с вами ни в чем.

— Я полон сочувствия, любезный дон Торрибио.

— Партия была превосходна. Я никогда в жизни не испытывал таких сильных ощущений.

— И я тоже. К несчастью, отыграться нельзя.

— Вы правы, теперь мне предстоит заплатить по счету. Дон Фернандо молча поклонился.

— Будьте спокойны, любезный сеньор, я не заставлю вас долго ждать. Если бы я предвидел случившееся, я захватил бы пистолет.

— У меня есть, я могу предоставить его в ваше распоряжение.

— Будьте добры, дайте мне один. Дон Фернандо поднялся, вынул пистолет из луки седла и подал его дону Торрибио, сказав при этом:

— Он заряжен. Курок слегка туговат.

— Какой вы редкостный человек, дон Фернандо! Все предусмотрели, все до мелочей.

— Привычка к путешествиям, дон Торрибио, и больше ничего.

Дон Торрибио взял пистолет и взвел курок.

— Сеньор, — сказал он, — я прошу вас только не бросать мое тело хищным зверям. Я был бы в отчаянии, если бы знал, что послужу им пищею после моей смерти.

— Успокойтесь, любезный сеньор. Мы доставим вас к вашему дому на вашей собственной лошади. Мы тоже были бы в отчаянии, если бы тело такого совершеннейшего человека, как вы, подверглось осквернению.

— Вот и все, о чем я хотел вас просить, сеньоры. Теперь позвольте поблагодарить вас и прощайте!

Бросив последний взгляд по сторонам, он хладнокровно приставил пистолет к правому виску. Дон Фернандо поспешно остановил его руку.

— Я вот о чем подумал, — сказал он.

— Пора, — сказал дон Торрибио, все так же бесстрастно. — Еще несколько секунд и было бы поздно, но послушаем, о чем же вы подумали.

— Вы честно проиграли мне вашу жизнь, не так ли?

— Как нельзя честнее, дон Фернандо.

— Итак, она принадлежит мне. Вы умерли, я имею право распоряжаться вами, как мне заблагорассудится.

— Я этого не отрицаю. Вы видите, что я готов заплатить свой долг, как подобает кабальеро.

— Я отдаю вам должное, любезный сеньор. А если я позволю вам остаться в живых, обязуетесь ли вы убить себя по моему первому требованию и подчинить жизнь, которую я вам дарую, только моим интересам. Подумайте, прежде чем ответите.

— Итак, — сказал дон Торрибио, — вы мне предлагаете условие?

— Да, вы употребили именно то самое слово. Я действительно ставлю условие.

— Гм! — задумался дон Торрибио. — Это серьезно. Что сделали бы вы, дон Эстебан, на моем месте?

— Я? Я согласился бы, не колеблясь. Жизнь — штука хорошая и гораздо лучше наслаждаться ею как можно дольше.

— В том, что вы говорите, есть доля правды, но подумайте, при этом я становлюсь невольником дона Фернандо, потому что могу располагать жизнью до тех пор, пока это будет ему угодно, и по первому его требованию обязан убить себя.

— Это правда, но дон Фернандо истинный кабальеро и потребует от вас этой жертвы только в случае самой крайней необходимости.

— Я пойду даже на уступку, — сказал дон Фернандо. — Я ограничиваю срок действия моего условия десятью годами. Если до той поры дон Торрибио не умрет, он снова обретет все свои права и будет свободен располагать своею жизнью.

— А! Вот это мне приятно! Вы действительно настоящий кабальеро, любезный сеньор, и я принимаю жизнь, которую вы возвращаете мне так любезно. Тысячу раз благодарю вас, — продолжал повторять он, разряжая пистолет. — Это оружие мне теперь ни к чему.

— Только, любезный дон Торрибио, поскольку никто не может предвидеть будущего, вы не откажетесь дать письменное обязательство?

— Конечно, но где достать бумагу?

— Кажется, в моих альфорхасах есть все необходимое для письма.

— Я ведь уже говорил вам, что вы человек редкостный и предусмотрительный.

Дон Фернандо сходил за своими альфорхасами. Это нечто вроде двойных карманов, подвешиваемых к седлу, куда кладут вещи, необходимые в дороге. В Мексике да и во всей испанской Америке альфорхасы заменяют чемоданы. Дон Фернандо достал бумагу, перья и чернила и разложил все это пред доном Торрибио.