Катулл Мендес - Бессмертный
«Божественный Калиостро! Узнайте лицо друга людей! Каждый его день отмечен новым благодеянием. Он продлевает жизнь, он помогает больным. И его единственное вознаграждение – это удовольствие делать добро».
Стихи могли бы быть лучше, но кардинал, имея четыреста пятьдесят тысяч ливров дохода, не имел надобности быть хорошим поэтом.
Каждый раз, встречаясь со мной, он преклонял колено и не поднимался, пока я не давал ему руку для поцелуя. Признаюсь, мне нравилось видеть его у моих ног. К тому же, я очень уважал этого прелата, хотя кое-кто считал его человеком крайне доверчивым и не особенно умным. Однако он очень четко различал долю истины в моих чудесах. Да, он был обманут – Жанной Валуа, но не мной. Это будет видно из последующего.
Как бы то ни было, Париж уже принадлежал мне, и Лоренца, красота которой расцветала вместе с моими доходами, еще принадлежала мне. Знаменитый город и красавица-жена – чего еще желать, и, тем не менее, этим утром я был совсем не в духе.
Лоренца, лежавшая на софе, попала мне прямо по носу одной из своих туфелек. Но даже созерцание ее маленькой ножки не могло заставить меня улыбнуться.
– Какой надутый вид, – по-детски рассмеялась она. – Мне кажется, нельзя сердиться в тот день, когда твоя жена получает высшее положение на земле.
– Да, ты станешь сегодня Великой Учительницей ложи Изиса. Поскольку ты похожа на богиню, сошедшую на землю, чтобы ей построили храм, это неизбежно должно было случиться. Но в самой церемонии возведения на трон есть деталь, которая огорчает меня.
– Какая?
– Твоя мантия Великой Учительницы должна распахнуться в нужную минуту.
– Ну, так что же?
– Я ревнив, Лоренца.
– Надеюсь, ты шутишь. Тебе же очень хорошо известно, что сегодня в ложе будут только посвященные и ты.
– Твоя правда. Но, может быть, что-то другое заботит меня. Мы еще поговорим, а пока оставим это. А, вот я вижу, на ковре валяется голландская газета. Ты слышала историю султанши Мирны? Она очень интересна, и мне хочется прочесть ее тебе.
Я сел рядом с Лоренцой, поднял газету и, не дождавшись ответа, начал читать вслух:
«Жил-был на свете калиф, спокойно управляющий своим народом и желавший только одного – чтобы ему не решали делать клетки для птиц, которых он очень любил».
– Ну, – сказала моя Лоренца, закрывая и раскрывая веер из перьев, – эта сказка начинается очень недурно. Итак, этот добряк-калиф хотел только благополучия своего народа, чтобы не надо было слишком этим заниматься и чтобы никто не мешал его невинным увлечениям.
«Еще будучи наследником Персидского Царства, он доказал свою доверчивость, женившись на первой предложенной ему принцессе. К счастью, увидев ее, он нашел, что это лучшая султанша в мире. Ее звали Мирна – за гордую наружность, роскошную фигуру, прекрасные глаза и ослепительную белизну. И все эти качества выражались именем Мирна, что значит „тысяча совершенств“.
Мирна не замедлила подарить своему супругу хорошенькую девочку, и добрый калиф, счастливый этим, хотел подарить своей жене бриллиантовое ожерелье такой красоты, чтобы султанша была поражена; но это чудо стоило дорого, а финансы государства были в плохом состоянии.
Мирна проявила необычайное величие души и отказалась от этого украшения, сказав, что лучше купить на эти деньги корабль для государства. Такой благородный ответ сделал султаншу очень популярной, и поэты того времени объявили, что ожерелье не стоит места, которое бы оно скрыло…»
– Да, говорят, – перебила Лоренца, – но бриллианты никогда ничего не портят. Да нечего делать, приходится покоряться, раз восточные сказки теперь в моде. Что же дальше?
«После маленькой дочки, – продолжал я читать, – появился мальчик, и эта радость была выше всего, что только можно себе представить. Калиф снова принялся за прежнее. Драгоценное ожерелье, стоившее около двух миллионов туманов, снова возникло. Но напрасно.
Этот новый акт самоотверженности вызвал в стране такой энтузиазм, что султанша стала умирать от желания получить ожерелье, от которого она постоянно отказывалась. Придворные ювелиры – люди очень ловкие – время от времени приносили в руках чудесное украшение и показывали его ослепленным глазам Мирны. Осмотр ничего не стоил.
Вдруг распространился слух, что принцесса Требазондская, а может быть, и португальская королева, хотела похитить это ожерелье у Персии. Понятно, что это известие не слишком понравилось Мирне и лишь еще более усилило ее желание.
В это время жил в Испании один знаменитый человек Великий жрец местного Бога. Он был до безумия влюблен в прекрасную Мирну, которую он знал еще совсем юной при иностранном дворе и которая прежде была с ним любезна. Но он был в немилости у своей повелительницы из-за некоторых вольностей, чего не должен позволять себе хорошо воспитанный человек. Жрец отчаивался вернуть прежнее расположение, как вдруг случай свел его с хорошенькой волшебницей по имени О'Сильва, имевшей свободный доступ к султанше…»
– Эта волшебница из наших Тридцати Шести? – спросила Лоренца.
– Может быть, моя прелестная, – отвечал я, немного удивленный проницательностью моей жены. – Но, пожалуйста, не прерывай меня, а то история никогда не кончится.
«О'Сильва, отлично умевшая гадать, угадала на картах гороскоп Великого жреца и объявила ему, что он может возвратить себе милость султанши, только подарив ей чудесную драгоценность. Волшебница добавила, что согласна, единственно из любви к нему, отнести подарок.
Влюбленное сердце не колеблется в подобных случаях. У Великого жреца не хватало денег, необходимых для покупки богатого ожерелья, но, хотя и запутавшись в делах, он имел кредит и купил у ювелиров в рассрочку талисман, который должен был даровать ему любовь Мирны».
– И что же вышло из всего этого? – спросила моя жена.
– Позволь тебе заметить, что я читаю голландскую газету, а она имеет обыкновение разрывать свои истории на куски и прерывать их на самом интересном месте. Я только что перевернул страницу и прочел: «Продолжение следует», – поэтому не могу добавить ничего больше.
– Дай мне газету, – попросила Лоренца с некоторым недоверием.
– Но ведь ты не умеешь читать, моя дорогая итальянка.
– Гм… – сказала она. – А если я попрошу тебя, друг продолжить это приключение. Твое занятие заключается в том, чтобы все знать, и ты для меня лучшая из газет.
– Боюсь ошибиться, – отвечал я, – так как должен признаться, что не имею большого доверия к хорошенькой колдунье, которая водит за нос Великого жреца, – она слишком честолюбива и переходит границы тех ролей, которые ей поручают. Что до Великого жреца, то вот уже несколько дней, как он кажется мне сильно озабоченным и сам на себя не похож. Я очень боюсь, что она обманет его и, возможно, что, вместо того, чтобы передать ожерелье Мирны, оставит его у себя.
