Крис Хамфрис - Дракула. Последняя исповедь
Глава одиннадцатая
ТОКАТ
В мире, где царила темнота, у Влада не было никакого способа отмечать ход времени. В крытую повозку, на которой его привезли в Токат, еще просачивался свет. По пути он приникал к щелям и отсчитал семь рассветов. Но на месте Дракуле завязали глаза. Только через некоторое время он смог увидеть безликие каменные коридоры и бесконечные пролеты лестниц.
В стенах его камеры невозможно было обнаружить даже маленькой трещины. Влад понял это, исследовав их на ощупь, что заняло совсем немного времени. Камера представляла собой каменный цилиндр с наклонными стенами высотой в два его роста. Где-то на середине располагалась полка, выступающая на голой поверхности, на которой, как на насесте, он мог сидеть и даже спать, улегшись на бок и поджав колени так, что они почти касались подбородка. Но если узник засыпал, то рано или поздно все равно падал с этой полки и просыпался от боли, когда его тело ударялось о голый, холодный камень, а руки или ноги попадали в грязную, отвратительную солому, которой был закрыт пол по краям камеры. Она предназначалась для того, чтобы впитывать экскременты.
Пленник совершенно не мог отсчитывать дни, основываясь и на том, когда ему давали еду. Ее могли приносить каждое утро или два раза в неделю. В ней никогда не было никакого различия. Блеклый, жидкий суп с перловкой, в котором плавали конские жилы, считавшиеся мясом. Кусок черствого как камень хлеба, явно заплесневевшего. В любом случае он съедал все, что ему давали, и выпивал из кружки воду, пахнущую болотом. Конечно, этого было мало, но Влад решил копить силы для того, что ждало его впереди. Он знал истории, которые рассказывали о Токате, о здешних камерах пыток, и понял, что вряд ли переживет все это, если будет голодать.
Дракула никогда не видел тех людей, которые приносили ему еду, и даже не слышал их шагов. Дверь, представлявшая собой люк, поднимающийся и опускающийся на цепях, быстро открывалась, посудина с пищей с грохотом скатывалась вниз, в специальную сетку, ударяясь о стенки. Потом люк шумно захлопывался.
Он кричал, просил, угрожал, но никто ни разу не ответил. Он залезал на полку, но и там его бил озноб. Влад был одет только в то, в чем спал в школе, когда за ним пришли гвардейцы, поэтому один лишь холод был его неизменным товарищем в непроглядной тьме. Лишь иногда, в те короткие мгновения, когда люк открывался, узнику удавалось услышать чьи-то далекие крики.
Однажды в порыве ярости он зачерпнул с пола горсть собственного дерьма и стал терпеливо ждать, когда откроется дверь. Дракула будто подстерегал дичь на охоте. Люк поднялся. Он с громким криком швырнул дерьмо в появившееся отверстие. Этот крик получился таким же торжествующим и радостным, как и тот, который Влад издал на поле для джерида, поразив Мехмета в спину. Но ничего не произошло. В сетку спустили еду, и дверь захлопнулась. Ему пришлось отсчитывать время по позывам собственного голода, которые с каждым разом становились все сильнее.
Теперь он видел солнце только во сне, который больше ничем не отличался от бодрствования. Потом, в один день или ночь, раздалось шуршание цепи и скрип дерева по камню. Настоящий свет проник внутрь камеры.
В проеме наверху появилась голова человека, который сказал только одно слово:
— Пошли.
В камеру протянулись руки и подняли заключенного наверх. Влад припадал к полу, и два человека, по одному с каждой стороны, поддерживали его, так как за время, проведенное в подземелье, он утратил способность стоять прямо. Дракула смотрел на них, прищурившись на свет факелов. Они поволокли его с собой. Ступнями он цеплялся за каменные плиты, которыми был вымощен коридор, стараясь отталкиваться от них, чтобы почувствовать собственные ноги. Узник не знал, что ожидало его в конце этого пути по сырым, мрачным коридорам, но хотел встать прямо и достойно встретить свою судьбу.
Охранники в тюрбанах, с узкими бледными лицами и крепкими, просто железными пальцами втащили его в какую-то камеру. В самой середине ее стояло большое корыто. Несколько человек с засученными рукавами молча стояли поодаль.
Влада толкнули вперед. Спотыкаясь, он приблизился и опустил руку в корыто. Вода была едва теплая, но после холода, в котором обитал Дракула, она показалась горячее, чем в хаме, турецкой бане. Здесь же была и рукавица, чтобы стирать с себя грязь, сделанная из грубой ткани. Эту штуку явно использовали уже не один раз, так что она не отличалась чистотой, но если растереть ею тело — ах!
Влад сбросил свои донельзя рваные, грязные шаровары, рубаху и начал мыться. Вода стала коричневой от грязи и запекшихся отходов его организма, розовой от крови, которая сочилась из ран, расчесанных после укусов блох. Но вид крови вдохновил его. Это означало, что Дракула все еще жив, в чем он давно уже начал сомневаться. Если он станет чистым, то снова сможет почувствовать себя человеком.
Когда он был готов, ему бросили толстую шерстяную рубаху. Она доходила до колен, и в ней было очень тепло, особенно после обрывков его собственной летней одежды. Влад получил даже сандалии и надел их на избитые ноги. Затем, словно раскручивая колесо мельницы, он мало-помалу заставил тело слушаться и выпрямился в первый раз за все время, проведенное в темноте.
Когда узник сделал все, что от него требовалось, молчаливые прислужники подошли, взяли под руки и потащили по коридору к еще одной низкой дверце. Они склонились и внесли его в комнату. Ослабевшие ноги не удержали Влада, и он упал на колени. Здесь не хватало воздуха и было почти так же темно, как и в камере, но в жаровне тлели угли, и его взгляд потянулся к красному пламени.
Когда глаза Дракулы приспособились, он осмотрелся. Взору узника предстало сводчатое помещение, в котором не было окон, настолько высокое, что потолок трудно было различить. Он терялся в сумраке, однако то, что свисало с него, было хорошо видно. Это оказались веревки, цепи, петли. Вдоль стен было лежало множество металлических прутьев, щипцов, целый набор ножей разной длины и толщины. Было здесь и сооружение, которое очень напоминало каркас дивана, если его поставить в наклонном положении. Рядом с ним зачем-то стояли доспехи.
Влад снова взглянул на жаровню и различил за ней две фигуры. Одна из них была высокая, крупная, другая поменьше. Вполне возможно, что эти люди все время находились там. Тот из них, который был повыше, наклонился и положил на угли кусок металла. Взметнулся целый рой искр. В комнате от этого стало светлее, и Дракула понял, что перед ним не призраки, не порождение его усталого мозга. Это были настоящие люди.
Один из них вышел вперед.
