Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1
— А все-таки больше ничего нельзя было сделать! — сказала Олоцага.
— Смотрите, видите ли вы всадника, который скачет вон там, внизу, по долине? — вдруг воскликнул Серрано. — Это он, это Жозэ со своей добычей, вот он огибает лес и мчится к равнине, что идет до самой Сьерры. В путь, господа, на коней, догоним его и отнимем у него похищенных! Клянусь вам, что этот изменник не уйдет от меня, хоть бы нам пришлось умереть от погони.
— Мы охотно поедем с тобой за редкой птицей, — воскликнули Олоцага и Прим, вместе с Франциско отправляясь к лошадям, — потому что у этого беглеца, наверное, есть и шпионы, и помощь в засаде.
Они вскочили на своих коней, нетерпеливо бивших копытами о землю, и, в сопровождении слуг, понеслись к открытой долине, которую Жозэ выбрал для своего бегства.
БЫСТРАЯ ПОГОНЯ ЧЕРЕЗ ИСПАНИЮ
Я думаю, ни одна страна на свете не имеет в своих отдельных провинциях такого разнообразного климата, как тот большой полуостров, окруженный двумя морями, где происходит действие нашего рассказа. Еще в прошлом столетии его едва причисляли к Европе и мало посещали, потому что он отделен от Африки только узким проливом, а жители его недоброжелательно смотрели на иностранцев, называя их всех, без разбора Ingleses. Теперь же эта страна образует часть нашего материка, на нее обращены взоры всех народов.
Мало того, что она отделена от соседней Франции заоблачными горами, проходящими через всю Испанию с немногими перерывами, но еще и берега ее, омываемые морем, образуют естественную крепость. Понятно, что при таком географическом положении, обширное это государство преследовало свои собственные цели, было мало доступно чужеземной культуре и недоверчиво смотрело на всякого рода нововведения.
При начале нашего рассказа в Испании еще не было железных дорог, а когда, наконец, по приказанию королевы Изабеллы, были протянуты первые линии в окрестностях Мадрида, фанатические поселяне бесчисленное множество раз портили их, считая бесовскими выдумками. Они то разрушали рельсы, то подкладывали камни и бревна навстречу пыхтевшему чудовищу, а патеры и духовники еще более подстрекали народ. Они боялись, чтобы зарождавшееся просвещение не уменьшило их могущества, которое, как мы увидим впоследствии, еще окружало непроницаемым, ужасным мраком эту обширную прекрасную страну.
Северная часть Испании со своими снежными вершинами и неизмеримыми плоскогорьями имеет большей частью температуру, похожую на климат южной Германии, где зимой не редкость холодные ночи и суровые вьюги. В южных провинциях, наоборот, блестит вечное солнце, улыбается вечно голубое небо и веет ровный, теплый воздух, зреют лимоны и апельсины и растут роскошные пальмы. Смоквы и финики рдеют между зеленью, густые плетни из алоэ окружают пышные сады, где цветут гранаты. Под тенью душистых миндальных деревьев, закутанная в восточное покрывало, живая, пылкая испанка пьет свой любимый шоколад из красивой икары6 или во время полуденного, тропического зноя, опускает в воду апукарилльосы, чтоб придать ей прохладительность и вкус.
Кордова, Севилья, Гренада — при одном названии этих южных городов мы уже представляем себе картину восточной пышности и неги.
Севильянцы говорят:
Quien no ha visto la Sevilia, No ha vista Maravilla! (Кто не видел Севильи, Тот не видел чуда!)
На это гренадинцы отвечают:
Quien no ha visto la Granada, No ha vista nada! (Кто не видел Гренады, Тот ничего не видел!)
Прекрасны оба города, построенные арабами, мечети которых стоят еще по сию пору. Они имеют архитектуру восточных городов. Длинные улицы, при каждом доме богатая решетчатая бронзовая дверь, сквозь нее свободный вид на выложенную цветным мрамором залу; оттуда уже вход во двор, окруженный мраморными колоннами, стены и пол которого выложены блестящими мраморными плитами и мозаикой. Вокруг двора расставлены цветы и деревья, журчащие фонтаны освежают его, а сверху раскинут над ним шатер. Окна южноиспанских домов почти все заперты железными решетками, по обычаю далеких времен Мавританского владычества, но во внутреннем роскошном убранстве преобладают яркие цвета.
Прибавьте к этому сады с теми пальмами, которые, говорят, когда-то при своем вступлении к Кордову, развел последний халиф Омейядов, изгнанный бедуинами из африканской пустыни и переселившийся в Испанию. Теперь они, в бесчисленном множестве, величаво раскачиваются над всеми городами юга.
Нынешние испанцы обязаны арабам не одними только великолепными зданиями. Множество практически устроенных и распределенных водопроводов встречаем мы не только в этих городах, но и на полях, и на нивах, которые покрыты роскошной растительностью. Теперь же глазам нашим представляется свежая, цветущая равнина, на которой пестреют большие стада овец, коров и коз. Зато на полях неутомимо работают ослы и лошадки, которых используют и для перевозки тяжестей через горы, иногда впрягают в двухколесные повозки.
Но на многочисленных горных хребтах юга часто веет суровый воздух, и они не имеют той пышной растительности, которая украшает долины у их подошвы, а по ту сторону Сьерры-Морены и Мадрида становится все реже.
По берегу Мансанареса, до Сьерры-Гуадарамы, тянется уже не пальмовая роща, а буковый лес, по которому проезжали трое офицеров королевской гвардии, догоняя Жозэ.
Они достигли долины, в которой, обогнув лес, он скрылся. Они во весь опор мчались по густой травяной равнине. Доехав до угла леса, они пришпорили лошадей и понеслись к совершенно пустой степи. Впереди, в нескольких футах от товарищей, скакал Прим, иногда его обгонял Серрано, но Олоцага не понукал своего изящного, стройного андалузского коня и отставал все время на несколько шагов.
Франциско напрасно окидывал взором пустынную равнину, поросшую только высокой обгорелой травой: Жозэ уже добрался до горного прохода, прежде чем преследовавшие его всадники успели приехать в степь. Но в этой части Гуадарамских гор только одно ущелье, к которому и понеслись стремглав всадники, низко нагнувшись над головами своих лошадей, как будто бы дело шло о их жизни и смерти. Вот уже стоят перед ними высокие обнаженные горы с глубокими обрывами, на дне которых шумят бесчисленные потоки. Вдали кое-где возвышаются старые замки, между узкими неприступными трещинами одиноко сверкает зелень пальмы или жиденькая роща из маленьких, слабосильных сосен.
Наконец они достигли ущелья Де-лос-Пикос, этого единственного места, где через всю громадную горную цепь проходит трещина. С обеих сторон подле них крутые горы возвышались до самых облаков. Сбоку зияла пропасть. На том месте, где горы отступают назад и снова начинаются зеленые поля и рощи, Серрано вдруг остановился. До сих пор он ехал по следу Жозэ, теперь же он видел перед собой целое множество таких следов, а несколько далее они разделялись по разным направлениям.
