Николай Дмитриев - Под тремя башнями
На боку самого ближнего контрфорса, у самой земли, Сашка увидел низенькую дверцу, обитую железным листом и ржавыми коваными полосами. Большая ключевина подсказывала, что там всё ещё есть внутренний запор и конечно же через неё можно снаружи проникнуть внутрь здания.
Сашка подумал, что это может тоже быть какой-то ход, и поспешно отогнал эту мысль. Недавнее посещение подземелья вместе с майором в сопровождении автоматчиков не прошло даром. Опасений Мирека по отношению к Крыжу Сашка не разделял и вообще не понимал, чего вдруг приятель испугался какого-то придурка, но ни в какой ход не полез бы сейчас ни за какие коврижки.
Ему хватило подслушанного разговора в гостиной, когда там отец с майором возились возле камина, чтобы сделать вывод. Кто-то прошедший в госпиталь и прикончивший того, раненого той ночью в их саду человека, воспользовался тем самым ходом, что вёл в часовню. Именно поэтому майор, напутствовавший мальчишек грозным предупреждением: «Чтоб вы мне в те хода ни ногой!» — беспокоился напрасно…
Тихое местечко
Слова о каких-то «хитрозадых», вскользь брошенные майором, не давали Миреку покоя. Он по-всякому прикидывал, как их понимать, и каждый раз выходило, что таким должен быть именно Крыж. В конце концов хлопец сам себя убедил окончательно и, решившись, перед обеденным перерывом принялся отираться возле длинного здания.
Расчёт оказался верным. Примерно через полчаса майор вышел из парадного и не спеша пошёл по дорожке, огибая свежеразбитый возле дома цветник. Мирек, увидев офицера, заторопился наперерез и, выйдя на ту же дорожку, неуверенно затоптался на одном месте.
Конечно же майор почти сразу заметил Мирека и, подойдя ближе, весело кинул:
— Ну, гусь лапчатый, чего тут топчешься?
— Я, товарищ майор, насчёт Крыжа… — Мирек сглотнул слюну.
— Какого такого Крыжа?
— Да того, придурка, что в костёл лазил…
— Что, опять полез? — майор хмыкнул.
— Да нет, и не придурок он вовсе, — уверенно заявил Мирек.
— Даже так? — Майор насмешливо приподнял брови. — Ну, излагай.
— Товарищ майор, помните, вы говорили про таких, хитрозадых?
— Ну, говорил. — Майор нахмурился. — А что?
— Так вот, Крыж — это такой хитрозадый и есть! — выпалил Мирек.
— Да ну? — Майор делано удивился. — А с чего ты взял?
— Так я ж его в парикмахерской видел! — загорячился Мирек. — Я думал, такого и стричь не будут, а его встретили, а потом он на меня так смотрел, ну, совсем нормально.
— Так… — Майор на секунду задумался. — А ну давай в сторонку…
Майор провёл хлопца к ограде, встал, удобно опершись спиной на высокий дощатый забор и, спрятав голову в тени веток, густо нависавших над тротуаром, сказал:
— Вы что-то там насчёт пуговиц толковали? Этот Крыж, что, и тебе пуговицу всучил?
— Ну да, — Мирек удручённо кивнул.
— Когда, где? — интонации майора неуловимо сменились.
— Я с ним возле Братской школы встретился, он из дверей вышел, а меня увидел и дал…
Мирек изо всех сил старался не проговориться о слежке, но майор уже кое-что понял, и теперь его вопросы звучали жёстко и коротко.
— Ярке твоему тоже давал?
— Да, давал, — Мирек кивнул.
— Где?
— У собора, мы там оба были, вместе.
— Значит, второй раз, когда уже вы вместе были, он пуговицу одному только Ярке дал?
— Ну да, — не понимая, куда майор клонит, протянул Мирек.
— Так, — майор зло хекнул. — А Сашке тоже давал?
— Сашке нет, — замотал головой Мирек.
Майор задумался, и тут у Мирека мелькнула догадка:
— Вы что, тем вторым ходом в костёл пролезли?
Майор помолчал, а потом сказал тихо и внушительно:
— Вот что, гусь лапчатый… Я вам говорил, чтоб вы своей компанией в подземелье ни ногой, а теперь добавлю, если опять там попадётесь, посажу в предвариловку всех троих. Всё ясно?
Мирек понял, что попал в точку, и энергично кивнул.
— Конечно!
— А раз уяснил, пошли, гусь лапчатый…
В голосе майора опять зазвучали весёлые нотки, и Мирек, как-то сразу успокоившись, уточнил:
— А куда?
— Ты про парикмахерскую говорил?
— Говорил, — согласился Мирек.
— И про дверь у Братской школы говорил. Так?
— Так.
— Ну вот, а теперь я хочу, чтобы ты их мне показал, только и всего.
— Как показывать?
— Просто. — Майор наклонился к Миреку и серьёзно сказал: — Я сейчас зайду в ту парикмахерскую, вроде как постричься, а ты по улице покрутись, где-нибудь рядом.
— А если меня увидят?
— Ну и что? — Майор опять улыбнулся. — Мальчишка и всё.
— Ага, — наконец-то догадался Мирек, — я посмотреть должен.
— Вот именно, посмотреть. Думаю, там народу мало, и если кто другой со мной придёт, заметно будет, понял?
— А может, я раньше вас туда пойду?
— Правильно, молодец, — майор шутливо дёрнул Мирека за нос, — сообразил. И если кто зайдет или выйдет, ты мне после скажешь, идёт?
— Идёт. Только где сказать?
— А мы потом в Старый город с тобой пойдём, и ты мне ту дверь точно покажешь, там и поговорим.
— И всё? — разочарованно протянул Мирек.
— Ну-ну, не расстраивайся, — майор дружески подтолкнул Мирека. — Вполне с тебя достаточно. Топай вперёд!
Возле парикмахерской ничего необыкновенного не случилось. Майор спокойно спустился в полуподвальчик и пробыл там минут десять. Мирек же, как и в прошлый раз, залез в будку и добросовестно сидел там всё это время. Однако, как назло, никто не только не зашёл в парикмахерскую, но даже и мимо будки не прошёл.
Правда, один из парикмахеров выходил с тряпкой протирать вывеску и даже оставил мусорное ведро у входа, но это в счёт не шло, и Мирек с разочарованием вздохнул, когда увидел, как майор поднимается на тротуар, поглаживая ладонью свежевыбритое лицо.
Теперь нужно было идти в Старый город. Проскочив в двух местах дворами, Мирек вышел к Братской школе гораздо раньше майора. Устроившись напротив маленькой двери за контрфорсом, Мирек размечтался, что сейчас майор ворвётся в эту дверь и там произойдёт нечто необыкновенное. Но ничего подобного не случилось. Майор даже не подходил к двери. Он только остановился с другой стороны контрфорса и показал Миреку глазами на дверь, как бы спрашивая, та ли, а потом, как ни в чём не бывало, тихонько пошёл дальше вдоль улицы. Мирек удручённо поплёлся следом.
Возле церкви улица сворачивала и почти сразу оканчивалась над маленьким речным обрывом. Здесь валялся всякий мусор, выброшенная за ненадобностью поломанная рухлядь, а обывательские заборы, сооружённые из ржавой проволоки, досок и обгоревших листов кровельного железа, нагло лезли на тротуар.
