Юрий Торубаров - Месть Аскольда
Курда провел свой многочисленный отряд незамеченным. Словно смерч, налетели «татары» на русские села. Высоко к небу взметнулись клубы черного дыма. И понеслось по Руси: татары, татары!
Донеслась эта весть и до Медведянки. Большое село. С боярскими хоромами. Только нет нынче боярской семьи. Вывез ее Зима в Чернигов. Так надежнее.
В этот день Комар явился домой под вечер. Ездил на дальние луга смотреть сенокос. Подошла трава. Налилась силой, вышла из нее лишняя вода. Пора браться и за косы. Приехал в село и… не узнает. Гудит оно… Остановил первого попавшегося сельчанина, а тот ему скороговоркой выдал: татары вблизи объявились.
Пропади все пропадом! Хестнул лошаденку и — домой. Там баба воет, детишки подвывают. Один Найденыш сидит, только глазами зыркает. Видать, хочет что-то сказать, да не может.
— Цыц, баба, — прикрикнул Федор.
— Деток спасать надобно, — не успокаивалась супруга. — Бежим в лес.
Федор молчит. Что сказать? Понимает, что вроде и права баба, но… вдруг пронесет? Тут косить надобно. Просидишь в лесу, а зима длиннючая… Без живности нельзя.
Вышел на улицу. Сосед тоже стоит, затылок чешет. Перекинулись словами. Решили идти к боярским хоромам. Там люди собрались. У всех одно — уходить надо, а не хочется. Пора-то сенокосная. Думали, гадали, решили до утра повременить. Выставили за околицей парней: чуть что, чтобы подняли народ.
Крики раздались средь ночи. Выскочил Федор на улицу: Боже, а там уже всадники мчатся. Рубят людей направо и налево. Вернулся в дом, детей собрал, хотел было огородами в лес уйти. Да поздно. Несколько человек в мохнатых шапках, сверкая саблями, бежали к дому. А в селе уже светло как днем: со всех концов пламя вздымалось ввысь.
Федора долго били плетьми, как и других мужиков, прижигали горящими сучьями, требовали: «Скажи, где воеводин сын».
— Какого воеводы? — не понимали медведянские. — У нас не воевода был, а боярин, да и тот сбег в Чернигов.
Тела стали черными от ожогов и кровоподтеков, пока не догадались, что ищут татары сына козельского воеводы. Да откуда им знать? Однако не поверили вражины. Особенно свирепствовал чернявый, худощавый.
Порешили «татары» мужиков, принялись за баб да детишек. Засверкала сабля и над уродцем. Поднял Курда руку, а малец стоит, не шевелится. Но так смотрит! Опустил половец саблю. Таких уродов он еще не видел. Авось, кто и купит. Для потехи. Схватил пацана, вытащил на улицу. Там уже набралась огромная толпа, на долю которой выпала судьба брести по незнакомым дорогам на чужбину.
Медведянка была последней деревней, на которую напал Курда. Пора было уходить. Сына воеводы он так и не нашел, это сильно угнетало и портило настроение. Не видать ему шатра роскошного, другому достанется черноокая. Где же этот сучий сын? Где?!..
Ни пригнанные табуны, ни многочисленные пленники не смягчили гнева Котяна, когда услышал он из уст Курды, что вернулся тот без воеводиного сына. Не раз ханская плеть прошлась по вздрагивающей спине. Окончательное решение о наказании хан отложил на другой день. Чернее тучи вышел Курда из ханского шатра.
А вот его воины вели себя совсем по-другому. Стан охватило всеобщее ликование. Оно-то и встревожило мудрого уруса. Заспешил он к своему повелителю и предупредил: Михайлов посланец может прознать про тайные дела его воинов. А чтобы этого не случилось, надо немедля отправить того с дарами назад, в Чернигов. Подивился хан мудрости уруса и велел тотчас привести к себе посланца.
Аскольд, не чувствуя ног, летел на зов Котяна. Потому не заметил, как налетел на какого-то половца, который в задумчивости, с опущенной головой брел навстречу. Взгляды их встретились, и Аскольд отметил, как у половца от удивления раскрылись глаза.
Сердце Курды радостно забилось: «Неужели он? Не может быть! Вот так удача! Я искал его по белу свету, а он, этот козелец, здесь!» Пока он размышлял, козелец уже входил в ханский шатер.
Половец вошел следом за Аскольдом и исподтишка стал рассматривать его. Сомнения отпали: «Он! Давненько я его не видел, с тех пор, как ездил к кузнецу покупать оружие. Но все равно узнал. Те же вьющиеся волосы, тот же открытый, смелый взгляд, та же крепкая, коренастая фигура. Кого же он мне напоминает? Ба! Да это же убийца ханского племянника! Молодец, Курда! Ждет тебя верная награда!»
Хан сердечно принял посланца, не пожалел дорогих подарков и даже приказал выдать лучших коней, чтобы тот завтра же отбыл домой. На прощание пообещал: если что-нибудь узнает о князе, немедленно даст знать. Не успел Аскольд выйти из шатра, как в ноги хану бросился Курда и все рассказал. Хан взревел и приказал тотчас схватить козельца. Но Курда остановил:
— Он тут не один! Дождемся ночи, когда все соберутся.
Хан дал согласие.
Урусов повязали в ту же ночь, несмотря на яростное сопротивление. Аскольда бросили одного в глубокую яму, над которой был разбит шатер, откуда охрана денно и нощно следила за пленником.
На первый допрос его привели к елейному ханскому советнику, который давно забыл, каких он кровей, верой и правдой служа своему новому повелителю. Сладким голоском, тяжело вздыхая, он сообщил, что Котян до сих пор переживает потерю своего племянника, но пролитая кровь взывает к возмездию. Поэтому-де хан готовит письмо Великому князю, где просит мира и дружбы, но извещает, что сурово покарал его посланца. А ведь он такой молодой!..
— Они первыми напали на наш обоз, — возмутился Аскольд. — Это тати… Великий князь Михаил, узнав об этом, сурово…
Но советник перебивает:
— Все возможно. Но будет уже поздно. Хан подарит князю красивого скакуна, и тот забудет о своем посланце. А тебе надо жить, жить!
«Что же ему от меня надо? Что?» — Аскольд терялся в догадках.
Советник еще долго блуждал вокруг да около, но, видя, что пленник не собирается спрашивать его об условиях освобождения, решил подвести козельца к этому сам.
— Отрубят тебе голову или разорвут лошадьми. Или хан просто забудет тебя в этой яме. Но всего этого можно избежать. Тебе не надо предавать своего князя, скажи только, где хранится клад?
«А, вот они чего от меня добиваются. Как же они узнали? Неужели сказал Василий? Но он не мог. Тогда кто?» — подумал Аскольд, а вслух спросил:
— Где мои друзья?
— Сидят в яме, как и ты.
— Прикажи отпустить их.
— Клад.
— Я сам покажу, где он зарыт, если их отпустят.
Советник, видать, не готовый к такому обороту, решил держать совет с повелителем.
На другой день Аскольда вытащили из ямы. Ответ был такой:
— Хан согласен выпустить урусов из ямы, но домой не отпустит. Твои товарищи останутся здесь.
