Саймон Скэрроу - Борьба за свободу
— Так, приветствие закончено. Оставим его.
Они ушли, а Марк сжал губы. Феракс — задира.
За ним надо внимательно следить и держаться от него как можно дальше. Но Марк все равно чувствовал огромное желание дать ему отпор.
Впрочем, еще рано. Попозже, когда его научат драться и он будет знать, как справиться с противником. Тогда он и увидит, насколько силен этот кельт на самом деле.
Взрослые проводили на занятиях весь день, а подростки до и после своих тренировок выполняли другие задания — работали на кухне и следили за чистотой. Марк был приписан к кухне. Это была тяжелая и унизительная работа, но он не жаловался, и его постоянно не отпускала мысль убежать из школы и добраться до Рима. Он думал о матери, приговоренной трудиться на плантациях Децима. Он знал, что она тоже беспокоится о нем.
Ей, конечно, будет нелегко узнать его, печально думал он. Как и всем остальным, кого вывели из казармы в то первое утро, Марку выдали две серые туники и две пары ботинок. На каблуке каждого ботинка был поставлен номер. Всю прежнюю одежду у них забрали. Лучшую продали местному купцу, остальную сожгли. Волосы Марку обрили. Теперь все ученики выглядели одинаково отвратительно. Их трудно было отличить друг от друга. Они были похожи на скованных одной цепью осужденных преступников, отправленных на рудники.
Марка приводил в ярость вид собственной обритой головы. Раб, который сделал это, обращался со своим инструментом небрежно, то и дело царапая кожу. Но даже эта пытка была ничто по сравнению с тем, что последовало потом.
Когда ошеломленные мальчики с кровоточащими царапинами и порезами на голых головах вышли из клетки, в которой их брили, Амат повел их в кузницу, находившуюся в углу территории. Их ждала дюжина охранников школы, а за ними стоял раб. С его лица стекал пот. Раб возился с небольшой печкой, из которой торчала длинная железная ручка.
— Первый мальчик, выйди вперед, — велел Амат, показав на одного из нубийцев.
Мальчик вздрогнул и попытался вжаться обратно в ряды своих товарищей, но двое охранников схватили его за руки с обеих сторон и потащили в кузницу, хотя он изо всех сил сопротивлялся. Амат взял мокрую тряпку, схватил железный стержень, на конце которого было клеймо — большая буква «П» над двумя скрещенными мечами. Клеймо светило оранжевым светом, а вокруг него колебался горячий воздух. Амат подошел к нубийцу, отчаянно извивавшемуся в руках охранников, и приказал:
— Держите его прямо.
Охранники напряглись, заставляя своего пленника стоять неподвижно. Амат оттянул ворот туники мальчика и прижал клеймо к его груди прямо над сердцем. Мальчик закричал, послышалось шипение горящего мяса, в воздухе запахло кислым. Секунда — и все было кончено. Амат отступил, а мальчик безвольно упал. Охранники оттащили его от кузницы и бросили на землю.
— Следующий! — крикнул Амат.
Одного за другим их вытаскивали вперед и ставили клеймо школы гладиаторов Порцинона. Пока мальчики ждали своей очереди, они нервно переглядывались, некоторые старались спрятаться за спинами впереди стоящих в надежде отсрочить пытку. Но другие охранники возвращали их на место. Ужас Марка при мысли быть заклейменным усиливался при каждом крике, раздававшемся из кузницы. Но он молчал и не пытался спрятаться за другими. Он огляделся и встретился глазами с Фераксом.
Кельт смотрел на него, и Марк понял, что он тоже боится. Феракс весь дрожал, но, заметив, что Марк смотрит на него, принял сердитый вид. Глубоко вдохнув, он вышел вперед и вытянулся во весь рост, скрестив руки на груди и ожидая вызова. Когда унесли очередную жертву, Амат снова сунул клеймо в печь. Потом он повернулся к оставшимся мальчикам:
— Следующий!
Феракс сделал шаг вперед, но тут Марк выкрикнул:
— Я! Я следующий!
Амат кивнул, и охранники подхватили Марка под руки. Сердце его бешено забилось, когда он подходил к кузнице. Марк не понимал, почему он это делает, разве только чтобы доказать что-то Фераксу и другим, не говоря уже об Амате и охранниках. Подойдя к кузнице, он сам оттянул ворот туники, обнажая грудь. Амат кивнул охранникам:
— Держите его.
Марк разрешил им взять себя за руки, но стоял спокойно. Он весь напрягся и так стиснул зубы, что челюсть заболела. Амат удивился и помедлил секунду, прежде чем вынуть клеймо из печки.
— Что ж, похоже, по крайней мере у одного из вас есть характер. — Он слегка улыбнулся Марку. — Соберись, парень. Будет так больно, как никогда раньше.
Он поднял клеймо. У Марка расширились глаза при виде этого ярко-оранжевого свечения. Амат положил левую руку на грудь Марка, чтобы тот стоял прямо, и поднес клеймо. В последний миг Марк плотно зажмурился. Была вспышка жара, а потом его мир взорвался потоком обжигающей боли и ужаса. Он чувствовал, словно его ударили тараном, затем его тело пронзила горячая стрела боли. Он ощущал запах своей горящей плоти, резкий и кислый, вызывающий тошноту и головокружение. Несколько секунд длилось шипение. Потом давление прекратилось — Амат отнял клеймо. Но боль только возросла. В уголках глаз Марка блеснули слезы, сквозь сжатые зубы вырвался мучительный стон.
— Полегче с этим мальчиком, — услышал он слова Амата. — У парня есть мужество, это говорю вам я.
Когда они вышли на воздух, охранники опустили Марка на землю и осторожно прислонили к стене. Он открыл глаза и огляделся. Сердце его продолжало сильно биться, и боль не покидала. Он сидел прямо, стиснув зубы. Крики мальчиков, которых клеймили до него, все еще звучали у него в ушах. Марк посмотрел в сторону и поймал взгляд Феракса. Кельт был в ярости, губы его кривились от ненависти. Охранники схватили его и потащили к кузнице, а он вырывался. Марк не смотрел на него, но слышал звериный стон ярости и муки, когда Амат клеймил Феракса. Внезапно боль стала такой невыносимой, что Марк успел только отвернуться в сторону, и его вырвало. Потом еще и еще раз, пока в желудке ничего не осталось. Он откинулся к стене и потерял сознание.
Придя в себя, он обнаружил, что лежит на соломе и смотрит на потолочные балки. Марк попробовал приподняться на локтях — и застонал от острой боли.
— Не спеши, — услышал он, и над ним склонился Пелленей. Он протянул Марку мокрую тряпку. — Попробуй это. Помогает уменьшить боль… немного.
Марк взял тряпку и посмотрел на грудь. Ожог был красный и покрыт бледными пузырями, которые лопались. Мальчик осторожно приложил тряпку к ожогу, и его захлестнула новая волна боли.
— Ахх…
Казалось, мокрая тряпка только усилила боль, и снова подступила тошнота. Марк отдал тряпку Пелленею и кивнул в знак благодарности.
