Дороти Даннет - Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова)
Хариссон отшатнулся, голос его дрогнул. Стюарт сделал еще шаг. Хариссон, издав сухой, харкающий, продолжительный крик, оказался прижатым к окну: отступать больше было некуда. С улицы доносились голоса подмастерьев, похожие на крики чаек. Шериф громко приказал:
— Держите его!
Секретарь и пристав нерешительно затоптались на месте, а стража ринулась вперед.
Но они опоздали. Пристально вглядываясь в пожелтевшее лицо, встрепанные седые волосы, сбившиеся, обшитые тесьмой наплечники, Робин Стюарт произнес:
— Пришло время набраться опыта, а? Отправляйся в ад, там тебе место!
Глаза Стюарта остекленели, дыхание вырвалось с шумом, как у человека, принявшего наркотик. И, подняв обеими руками длинную шпагу, он вонзил клинок в дрожащее тело, как мясник на бойне вонзает свой топор.
В тот же четверг вечером Лаймонд вернулся из своей безуспешной поездки в Ислингтон, переоделся и, вооружившись поддержкой де Шемо и всесильной эмблемой своей должности, направился прямо к Уорвику, чтобы официально выразить свое беспокойство по поводу раскрывшегося заговора, в котором замешан шотландец по имени Брайс Хариссон, находящийся у лорда в заключении. Он намеревался просить, чтобы Хариссону позволили посетить де Шемо для допроса, а также рассчитывал на содействие англичан в поиске и поимке сообщника Хариссона — шотландца Стюарта.
Таково было рутинное начало игры, которая поведется сейчас с обеих сторон: каждый ход будет совершаться на глазах у всех и конечный результат предопределен. У французского посла не было никаких сомнений, что Вервассал справится наилучшим образом.
Обладая нужной сноровкой, он гораздо глубже, чем де Шемо, оценивал ситуацию со всеми ее подводными течениями. Когда де Шемо неосмотрительно заговорил о Стюарте со своей женой, а та воскликнула: «Убийца! Ах, не может быть: лучник из роты Джона и Анны! Как он будет переживать!» — посол почувствовал, что это привлекло внимание Лаймонда. Он знал, что Кроуфорд, выздоравливающий после какого-то ранения, вынужден был поступить на службу к вдовствующей королеве за отсутствием иного полномочного посланника — вещь довольно обычная для младшего сына знатной семьи. Он мало знал о его прошлом, хотя давно был знаком с Томом Эрскином. Разумеется, ему хотелось бы знать больше. Он догадывался, что Жанна, его жена, несколько побаивается странного, гибкого, как кошка, молодого человека с тросточкой.
Они уже начали ужинать, когда вернулся Лаймонд. Этим вечером стол был накрыт в личных апартаментах посла, слуги бесшумно передвигались, разнося баранину и перепелов, их форменные шапочки были аккуратно сложены на буфете. На гобеленовой скатерти серебро Жанны сверкало в лучах позднего апрельского солнца.
Это она расслышала шаги у двери, и инстинкт хорошей хозяйки заставил ее встать и пригласить гостя. Он обернулся, когда жена посла окликнула его:
— Господин Кроуфорд, мы оставили вам ужин!
Он вошел, вежливо занял свое место за столом и непринужденно повел разговор, но ел с отсутствующим видом: приготовленные хозяйкой блюда не произвели впечатления, он явно торопился закончить ужин и взвалить на Рауля еще какие-то дела.
Практически он начал прежде, чем все вышли из-за стола, едва Жанна успела закончить свой любимый рассказ о том, как ребенок напал на кошку. Он улыбнулся и сказал что-то настолько забавное, что ей захотелось запомнить его слова и сообщить матери в очередном письме. Но уже в следующий момент он повернулся к ее мужу и, не извинившись, начал передавать свой разговор с лордом-церемониймейстером его величества.
Конечно, она не могла вникнуть во все детали. Она просто смотрела, как герольд вертит в руках серебряный кубок, наполненный их лучшим вином, которое он так и не пригубил, и говорит:
— Точно такая история, какую и могли сочинить Уорвик и его друзья. Лорд утверждает, будто три недели назад Стюарт явился к нему с каким-то предложением, но его милость до сегодняшнего дня не знал, в чем оно заключается. Он потрясен, возмущен и сделает все, что в его силах, чтобы помочь нам.
Рауль, казалось, не был слишком раздражен тем, что его отвлекли от любимого блюда, во всяком случае его голос звучал не так брюзгливо, как это обычно бывало в конце тяжелого рабочего дня.
— А Стюарт и Хариссон?
— Хариссон, конечно, арестован по другим причинам, совершенно не связанным с этим делом. Письма к вдовствующей королеве. Так они утверждают и этого обязаны придерживаться.
Герольд помедлил. Нетронутое вино плескалось у самого края кубка, который он сжимал в своих тонких пальцах. Жанна вся напряглась. Гобеленовая скатерть стоила очень дорого.
Вервассал продолжил:
— Просить их помочь найти Робина Стюарта не возникло необходимости. Моя беседа с Хариссоном привела к определенному результату, хотя и не совсем такому, как я ожидал. В своих запоздалых попытках примириться с Уорвиком Хариссон продал лучника ему, а не нам. Иными словами — Хариссон признался шерифу, что Стюарт пришел к нему и попросил стать посредником в переговорах по поводу плана отравить Марию Шотландскую и что он, Хариссон, выдал заговор французскому послу. Шериф все передал Уорвику, уже знавшему о Стюарте и о заговоре, но не подозревавшему, что и вы об этом осведомлены. Теперь английский Совет ради сохранения отношений с Францией вынужден, конечно, оборвать все нити, связывающие их этим планом. Купившись на Бог знает какие обещания, Хариссон, по указанию шерифа, послал за Стюартом, которого схватили сегодня пополудни и препроводили в Эли-Плейс с целью получить полное признание. Бедный дурачок, по-видимому, все еще надеясь заручиться поддержкой Уорвика, с гордостью снова расписал свою высокую квалификацию наемного убийцы — и тут, если верить Уорвику, сам он впервые услышал о заговоре…
Могу представить ощущения Стюарта, — продолжил Лаймонд, — когда лорд вместо того, чтобы встретить его с распростертыми объятиями, поднял крик, сзывая дворцовую стражу. Стюарт сейчас в Тауэре, Уорвик прикажет записать его признание и пошлет нам. А затем передаст Стюарта или вам, или прямо французскому двору, чтобы он понес там наказание. Уорвик сам это с вами обсудит.
— Решать будет король. Я напишу ему сегодня вечером. А Хариссон? — поинтересовался Рауль.
— Хариссон? — переспросил Кроуфорд и, нарушая все приличия, неторопливо встал, чуть накренившись и мгновенно выпрямившись: так он делал всегда, стремясь скрыть, что с ногой у него не все в порядке.
— Их со Стюартом свели на очной ставке в доме шерифа, и Стюарт убил его. Никто из присутствовавших не был столь благороден, чтобы броситься на клинок. Так что улик против Уорвика нет, и нет свидетельских показаний против Стюарта, кроме как самого Уорвика и О'Лайам-Роу. Вы непременно должны получить от Совета признание Стюарта. Иначе вам едва ли удастся что-нибудь предпринять против него.
