Азат Ахмаров - В августе 79-го, или Back in the USSR
– Не бойтесь, я не мафиози – я простой композитор. А вы англичанин?
– Нет, американец. – Мужчина немного успокоился и протянул мне открытую пачку «Мальборо». – Курите?
Я не курил, но отказываться не стал – знакомство с иностранцем мне могло пригодиться. Взяв одну сигарету из пачки, прикурил от его зажигалки.
– Откуда у простого композитора такая охрана? – неожиданно по-русски, с легким акцентом спросил он. – Вы, наверно, очень известны?
– Это не охрана, просто мои приятели, – соврал я, – товарищи по спорту. А откуда такое шикарное знание русского языка? Лэнгли?
– Нет, к ЦРУ я отношения не имею. Русская бабушка, дворянка, хранительница традиций, воспитала внука на Чехове и Достоевском.
– А чем вы занимаетесь сейчас? – поинтересовался я, хотя слышал, что у американцев неприлично спрашивать, чем они зарабатывают на жизнь.
– Я профессор, языковед, преподаю в Калифорнийском университете, – ответил иностранец. – Здесь, в России, я и моя жена отдыхаем как туристы и параллельно практикуемся в языке. Она тоже наполовину русская, из семьи кинопродюсера Майера.
– Того самого, основателя Metro Goldwin Mayer?
– О, откуда такие знания? – удивился профессор. – Для сотрудника КГБ вы слишком выделяетесь из толпы.
– Я не из органов. но вы ведь не поверите. Кагэбэшников у нас действительно много, особенно вокруг иностранцев. Просто я интересуюсь любопытными фактами. Интересно ведь, что простой эмигрант из Минска стал основателем крупнейшей кинокомпании.
– Значит, не простой. Талантливый бизнесмен – светлая голова! Ольга, это моя жена, его немного помнит – он ее дедушка.
– Ничего себе! – Пришла моя очередь удивляться. – Миллионерша и красавица! Повезло вам!
– Ну, с вами девушки не хуже, особенно брюнетка. Жена?
– Нет, подруга. Студентка консерватории.
– Да, Россия – это родина красивых женщин, – проговорил, кивая, иностранец и, спохватившись, добавил: – Меня зовут Леопольд Гарин. Кстати, вот моя визитка.
Я взял карточку с золотым тиснением. Говорят, чем витиеватее визитка, тем глупее и авантажнее ее владелец, но Леопольд на глупца не походил – слишком хитрые у него были глаза.
– У меня визитки, к сожалению, с собой нет. Артур Башкирцев, композитор, – представился я и подумал: «А что, хорошо звучит, надо привыкать к своему новому званию». – Да и место для обмена визитками не совсем подходящее.
– Да уж. – Леопольд огляделся. – Хотя этот туалет больше походит на помещение для приемов. Пойдемте в зал, нас, наверное, уже потеряли.
Мы вернулись, и профессор представил меня своей жене, а я познакомил Леопольда со своей компанией. Ольга тоже неплохо говорила по-русски, но акцент у нее был явно сильнее. Мы говорили о кино и спорте, музыке и балете. Я не смог удержаться и все-таки рассказал анекдот на «буржуйскую» тему. Вот такой. Разговаривают два капиталиста. «Представляешь, – говорит один, – вчера моей жене в глаз попала соринка. Пришлось обращаться за помощью к окулисту, и это стоило мне триста долларов». «Это что, – сказал второй, – моей жене вчера в магазине на глаза попалась норковая шуба, и это стоило мне три тысячи долларов!»
– Скажите, Артур, – обратилась ко мне Ольга, – а каким видом спорта вы занимаетесь?
– Айкидо, это вид японской борьбы. Слышали про Стивена Сигала?
– Нет, а кто это?
Я не помнил, в каком году вышли первые фильмы с участием Сигала, поэтому озвучил общеизвестные факты:
– Американец, чемпион по айкидо, единственный европеец, который обучал самих японцев их же борьбе.
– А, это типа Брюса Ли?
– Да, только айкидо гораздо зрелищнее кун-фу, а Стивен Сигал прекрасно бы смотрелся на экране!
– Да? – произнесла Ольга заинтересованно. – Наши в свое время проморгали Брюса Ли, и он уехал сниматься в Гонконг. Потом локти кусали с досады, но было поздно – он уже умер. Если этот ваш Сигал хотя бы вполовину эффектен так же, как Брюс, фильмы будут иметь успех. Надо будет подсказать дяде. Где Сигал живет, вы говорите?
– По-моему, в Сан-Франциско. У него там была своя школа.
Она записала имя Сигала в записную книжку, а мне стало очень приятно, что я помог популяризации айкидо, да и Сигал стал должен мне бутылку.
Мы выпили за процветание кинокомпании Metro Goldwin Mayer, за Олимпийские игры в Москве – еще никто не знал, что американцы будут их бойкотировать, Афган будет в конце 1979 года. Девчонки с любопытством расспрашивали новых знакомых о звездах американского кино, то и дело звучали названия фильмов: «Клеопатра», «Каскадеры», «Золото Маккены». Мне казалось, что в СССР в это время демонстрировалось мало американских фильмов, и в основном зрители знали Челентано, Пьера Ришара и Раджа Капура. Но любимым фильмом Жени оказалась лента «Генералы песчаных карьеров», и она замучила Ольгу вопросами о Кенте Лейне и Тише Стерлинг.
Мы выпили за советско-американскую дружбу и за Большой театр, за здоровье Картера и Карпова. Всем было хорошо, мы поспорили немного о преимуществах двухпартийной политической системы и романах Стивена Кинга. Леопольд блеснул знанием русского языка и рассказал свежий анекдот от русских эмигрантов: «Босс с Брайтон-бич, собрав на совещание персонал фирмы, говорит: «Должен обратить внимание наших новых сотрудников, прибывших из СССР и работающих непосредственно с русскими клиентами, что выражение «всякая хренотень» не в полной мере отражает ассортимент товаров и услуг, предлагаемых нашей компанией!»»
– Неплохо, Леопольд, неплохо, – похвалил я рассказчика.
– Послушайте, Артур, для кагэбэшника вы слишком начитанны и образованны. хотя вам по должности, наверное, полагается. – Разомлевший Леопольд вернулся к пресловутой теме. – Правда, я надеялся, что после двенадцати лет сотрудничества с учеными Советского Союза, многочисленных конференций и симпозиумов уже заслужил доверие «конторы» и приставлять ко мне никого не надо.
– Леопольд, я ведь вам уже говорил, что не являюсь сотрудником КГБ!
– Да бросьте, Артур, кто еще здесь может быть так информирован и откровенен в суждениях. Чуть ли не каждое предложение – скрытая провокация! Как можно уверенно рассуждать о фильмах и книгах, не видя их? Скажите честно, вы капитан или майор? По возрасту скорее майор, – сказал с хитрой улыбкой профессор и похлопал меня по плечу.
Вообще-то верхом моей воинской карьеры было звание рядового-связиста отдельного полка связи в Свердловске и музыканта Ансамбля песни и пляски Краснознаменного Уральского военного округа. Туда меня перевели после «учебки», узнав, что я в армию попал после окончания Пермского института культуры. Я писал сценарии для воинских праздников вместо двух перезрелых методисток – жен старших офицеров, пристроенных в Дом офицеров по блату. Что касается армии, я всегда к ней относился (и сейчас в этом плане ничего не поменялось) резко отрицательно. Не терпела моя творческая личность команд и приказов. Поэтому я обиделся, а так как был уже довольно выпивши, решил во что бы то ни стало доказать иностранцу, что я не офицер КГБ.
